Витязь на распутье

Елманов Валерий Иванович

Но и отрицательный ответ давать нельзя – не те обстоятельства. Пришлось уклончиво заметить, что над таким сложным вопросом надо как следует поразмыслить да обдумать со всех сторон, и ляпнуть вот так сразу, да или нет, я не могу. Но все-таки не удержался и осведомился, как там насчет обещанного царевне вольного выбора.

– Или ты снова хочешь доказать, что настоящий хозяин своего слова – сам дал и сам взял обратно? – ехидно поинтересовался я.

– Слово держал, покамест ты о своем заботился, а коль князь нарушил, то государю сам бог велел, – развел руками он.

Ишь

ты, вывернулся. Ну погоди, погоди…

– А где сейчас Федор?

Дмитрий самодовольно хмыкнул, улыбнулся, зачем-то неспешно открыл дверь, подле которой стоял, и негромко произнес:

– Нешто доселе не догадался? В храме он, готовится к постригу. Опосля вечерни и обряд проведем. – И он с любопытством уставился на меня.

Какой реакции дожидался государь – не знаю, но если рассчитывал, что я на него кинусь, то ошибся. Хоть и невелики слюдяные оконца в помещениях архимандрита, но дают достаточно света, чтобы можно было заметить чужие тени на полу в коридоре. Судя по ним, я предположил, что там собралось не меньше пяти телохранителей-иноземцев, так что кидаться в драку я не стал, хотя руки и чесались. Все равно эта зараза успела бы отпрянуть, после чего на меня навалились бы его бравые орлы, а мне достаточно и одной шишки на затылке.

Дмитрий еще немного постоял у двери в ожидании, что я предприму, но я преспокойно уселся на единственный стул в келье, стоящий близ стола, и невозмутимо заметил:

– Очень жаль. А отложить постриг никак нельзя? Ну хотя бы до завтрашнего вечера.

– Зачем?

– Мне ведь нужно собраться с мыслями, чтобы предоставить тебе доказательства нашей с ним невиновности, – пояснил я. – Думаю, что ты в них поверишь, государь. Поэтому просьба: не торопись совершать непоправимое. Очень тебе советую.

– Что ж, на один денек можно и отложить, – согласился он. – Но токмо не боле. И гляди, ежели не возможешь меня убедить в своей невиновности, то я уж и не знаю, чем ты станешь искупать свою вину. Разве что и в самом деле посулишь взять этой же зимой Эстляндию…

– От пустых посулов проку мало, – проворчал я.

– А ты пустых мне и не давал, – возразил он, хотел сказать еще что-то, но не стал – ушел, предоставив мне время для размышлений над проектом моей защитной речи, которым я воспользовался сполна, прикидывая, как и что делать.

О том, что произойдет сегодня ночью, я не думал и не гадал – должны сработать ратники, и точка, потому что, если у них не получится, тогда просто конец, ибо в одиночку мне со всей оравой телохранителей-иноземцев не справиться. Вот только даже в случае удачи, то есть получения свободы и вызволения Годунова, этим ничего не заканчивается, а напротив, только начинается, и что делать дальше – непонятно. К тому же в Костроме осталась ничего не подозревающая Ксения – еще одно слабое звено.

Запереться в Ипатьевской обители? Да, тысяча человек смогут удерживать монастырь достаточно долгое время, лишь бы не возникло проблем с порохом и продовольствием, но рано или поздно…

Ликвидировать Дмитрия прямо сейчас? Но тогда неизбежна гражданская война, причем с нашей стороны заведомо проигрышная – против убийц царя, а следовательно, за бояр встанет

вся Русь.

Так и не придумав, что делать потом, я решил положиться на судьбу. Чего зря гадать, если будущее укрыто даже от тех, кто его делает? И вообще, утро вечера мудренее, тем более что между ними стоит ночь, которую надо использовать на всю катушку.

Дмитрий рисковать не желал и перед уходом дал команду, чтобы мне снова связали руки и отвели в подвал, что и было проделано его телохранителями. Я даже не сопротивлялся, изображая абсолютную покорность судьбе.

«Везет же мне на монастырские темницы, – подумал я, попав в сырое, затхлое помещение. – Прямо в точности по пословице: бог любит троицу».

В отличие от Путивля и Серпухова, тут не пахло ни квашеной капустой, чему я порадовался, ни мочеными яблоками – а жаль, сейчас я бы не отказался перекусить.

Едва подумал о еде, как спустя несколько минут мне ее принесли. Пахло из горшка довольно-таки вкусно. Вообще-то имелся риск, что в горячие щи что-то подмешали, но, с другой стороны, учитывая, что мы еще не договорили с Дмитрием, навряд ли он приказал сыпануть яду, и я взялся за ложку.

Руки мне, правда, сразу после окончания ужина связали, но горшок я не отдал, заметив, что там осталось изрядное количество еды, которую я хочу доесть позднее. Мрачный караульный, подумав, согласно кивнул.

– А руки? – возмущенно спросил я. – Как мне потом из горшка черпать?

– Ты опасен, – заметил он. – Государь сказал, что ты очень опасен, а потому… – И, не договорив, отрицательно покачал головой и вышел.

Ну и ладно. Жаль, конечно, что придется тратить время на разрезание моих пут, но это ерунда. Зато теперь я знаю, как отрекомендовал меня Дмитрий, так что буду действовать соответственно, чтобы охранники, невзирая на полученное предупреждение, забыли об осторожности. Ну хотя бы на несколько секунд – мне и того хватит.

Для начала надо высвободить руки. Горшок, из которого я предусмотрительно выудил и слопал здоровенный кусок мяса, разлетелся на мелкие черепки. Выбрав осколок поострее, я приступил к веревке. Провозился долго, но спешить некуда – ночь только начиналась, поэтому времени впереди хоть отбавляй, тем более предстояло обдумать последовательность своих дальнейших действий.

Освободившись от пут, я не стал спешить – вначале надо восстановить кровообращение, так что приступил к очередному этапу еще минут через десять, попутно отыскивая подручный материал для изготовления кистеня. Можно было бы и голыми руками, но с ним как-то вернее, к тому же предстояло действовать на расстоянии, чтобы не возбудить излишних подозрений у сторожа.

К сожалению, ничего приличного отыскать не удалось и пришлось удовольствоваться горстью камешков, которые я набрал по уголкам своей темницы. Оторвав изрядный кусок от рубахи, я ссыпал свои находки в него, скрутил в узелок, к которому привязал веревку, после чего принялся тренироваться.

Через полчасика обретенные навыки показались мне достаточными, да и свеча, которую оставили, стала угасать – самое время приступать к решительным действиям. И я приступил, начав скрести черепком по двери.