Витязь. Владимир Храбрый

Афиногенов Владимир Дмитриевич

Но обещаниям московского князя Тохтамыш пока не сильно верил, поэтому Василия оставил при себе. Пусть отец доставит в Сарай первый «выход».

Скрепя сердце, пришлось великому князю московскому рассылать во все концы Руси бирючей [101] , чтобы объявить градоначальникам о взимании налога в пользу повинности, а старостам деревень о собирании с каждой по полтине. Ропот прокатывался при таком требовании. Как же так?! Неужели мы - не победители на Куликовом поле?..

[101] Бирюч –

вестник, глашатай Московского государства до начала XVIII в.

Но надо было смиряться. Даже гордый Новгород отнесся к этому с разумением, когда Дмитрий Иванович прислал с усиленной охраной своего любимца - боярина Федора Свибла. Вечевики поворчали-поворчали, но раскошелились.

Только успели отплыть по Волге ладьи, груженные «выходом» для ордынского хана, как с Оки прискакали в Москву сторожевые и привезли нерадостную весть: Олег Рязанский взял Коломну, обчистил её догола, наместника повязал и ушел.

Великий князь собрал на Рязань ратных людей, но их Олег Иванович разбил. Да так умело, что московиты понесли большой урон, а сын князя Андрея Полоцкого Михаил, возглавлявший полки, был убит.

Что делать?! Как обуздать строптивца? На сей раз совет мужу подала сама великая княгиня Евдокия: иногда ведь женская голова такое придумает, чего целый сонм князей да бояр не изобретет.

–  Обрати внимание на нашу Софьюшку. До чего хороша! Красива, стройна, умна. Ты все сыновьями занят, а дочь твоя расцвела, как роза.

–  Значит, у неё и шипы имеются, - пошутил Дмитрий Иванович.

–  Если понадобится, то отыщутся.

–  Так что же ты советуешь?

–  У Олега Рязанского сын Федор в года вошел, пора женой обзаводиться. После смерти отца он наследует княжество. Говорят, в Олега пошел - тоже упрямый, но если женить его на нашей Софье, то упрямство она у него поубавит. К тому же самому Олегу будет не с руки, когда станем родственниками, нам пакостить.

–  Согласен с тобой. Надо для такого серьезного разговора с рязанским князем умного человека выбрать. И думаю, не из ратных людей, бояр и князей. Есть такой человек у тебя на примете?

–  Как не быть?! Конечно, есть. Старец из Троицкой обители, отец Сергий.

–  Ах ты, моя умница!
– великий князь крепко поцеловал жену…

Несмотря на то что здоровье Дмитрия Ивановича ухудшилось, он сам, сев на коня, прибыл в Троицу, где и беседовал с Преподобным. Тот принял предложение отправиться в дальнюю дорогу, усовестить Олега и просить, чтобы взял в невестки дочь великого князя московского. Дмитрий и Сергий понимали, что тут есть доля унижения для всего московского княжества, но ради благополучия его, ради безопасности людей можно пойти на это. Ведь из года в год вражда будет плодить вражду.

Троицкий святой отправился в Рязань по обыкновению, как того требовал монашеский устав, пешком, в сопровождении нескольких бояр и иноков. В Рязани святого встречали колокольным звоном, толпы людей приветствовали, зная, кто к ним пожаловал. Многие просили благословения.

Рязанский князь при виде семидесятилетнего старца даже растерялся. Первоигумен сам к нему пришел, преодолев осеннее бездорожье, хотя мог вызвать князя в Троицу, и тот, как всякий православный, почел бы за честь туда явиться.

Разговор был долгим и трудным. Олег жаловался на московских князей: мол,

отняли у Рязани Коломну и, когда грозит опасность от Орды, ничего не предпринимают.

–  А что мне остается делать?!
– с горечью говорил Олег.
– Мои люди такие же подданные; я ведь должен защищать их… Потому, чтобы обезопасить свое княжество, я провел и Тохтамыша.

–  Но, уходя назад, он спалил твои города и веси… Разве можно верить поганым?! Да и Чингис говорил, что покорностью врагу ты лишь увеличиваешь его притязания. А на Коломну зачем напал?

–  Отче, осерчало сердце за Мещеру.

–  Умерь зло, отвори сердце для добра и мира.

По просьбе великого князя московского я пришел, чтобы сказать тебе о его смирении. И закончите распрю, вредную нашей Руси-матушки, супружеством ваших детей - Федора и Софьи.

Олег Иванович, ко всеобщему удивлению, согласился. Летописец отмечал: «Преже бо того мнози ездиша к нему, и ничтоже успеша и не возмогоша утолити его, Преподобный же игумен Сергий, старець чюдный, тихими и кроткими словесы и речми и благоуветливыми глаголы, благодатию данною ему… много беседовав с ним о ползе души, и о мире, и о любви; князь велики же Олег преложи сверепьство свое на кротость, и утишися, и укротися, и умилися велми душею, устыдебося столь свята мужа, и взял с великим князем Дмитрием Ивановичем вечный мир и любовь в род и род ».

Свадьбу, правда, сыграли позже, в третьи осенины [102] 1386 года.

А каково жилось в неволе сыну Донского Василию? Ведь после первого «выхода» Тохтамыш не отпустил княжича на Москву! Хан твердо знал: покуда сынок находится у него, Москва будет исправно платить дань. Заложничество Тохтамыш возвел в одну из статей своего дохода; кроме княжича Василия, в плену в Орде томились сын Михаила Тверского Александр, нижегородец Василий Кирдяпа и младший сын Олега Рязанского Род ос лав.

[102] Третьи осенины – они приходились на 14 сентября, на Воздвиженье (Крестовоздвиженье), когда, говорили, кафтан с шубой сдвинулся.

Александр и Василий Кирдяпа являлись двоюродными братьями, княжич Василий приходился по материнской линии своему тезке-нижегородцу племянником, да и с Александром состоял в отдаленном родстве.

Первым, не выдержав плена, бежал Кирдяпа. Тайно проникнув на купеческое судно, он отплыл от ненавистного ему Сарая. Но был выдан ханскому послу, возвращавшемуся из Междуречья, который и доставил беглеца Тохтамышу.

Этот побег, пусть и неудачный, запал в душу княжичу Василию, находившемуся в Орде уже три года. Он с надеждой стал поглядывать на воды Итиля.

Однажды, сидя на берегу, услышал Василий старческий голос:

–  О чем думаешь, княжич?

Оглянулся он и увидел епископа Ивана. С момента побега из ханского поруба Игнатия Стыря и мальца Анд рейки, которым старик помог при участии купца Музаффара, прошло пять лет. За это время епископ Иван еще сильнее побелел, но еще бодрым оставался его голос, призывавший свою паству в церкви к терпению. Бывал у него на службах и Василий.

Сын Дмитрия Ивановича рассказал о неудавшемся побеге Кирдяпы и пожаловался, что изнемог находиться здесь и намерен сам удариться в бега.