Витязи в шкурах

Дроздов Анатолий Федорович

– Их всего полсотни, Тудор! – возразил княжич. – Ударим!

– И как же ты, Олег Святославличь, хочешь на них ударить? – с улыбкой спросил Тудор. – Расскажи мне, старому.

– Спустимся с берега и ударим! – горячо сказал княжич, не заметивший этой улыбки. – Доскачем вмиг.

– А далее?

– Выстрелим из луков – и в сечу!

– А река?

– Перебредем!

– Ты знаешь здесь брод?

Княжич не ответил.

– Я тоже не знаю, – продолжил Тудор. – Брода нет на несколько верст в одну и другую стороны. Сейм здесь не широк, но глыбкий, перебраться на другой берег можно только вплавь.

– За коней будем держаться и переплывем.

– Пока

мы доскачем до реки, поганые сядут в седло и возьмут луки. Поэтому коней у нас не будет – постреляют. Это у поганого первое дело – коня под ворогом стрельнуть. Потом они будут стоять на берегу и стрелять в тех, кто опешился, и тех, кто на коне все же скакнул в реку. Стреляют они добре, княжич, до другого берега никто живым не доплывет. Положим мы с тобой свои сотни на этом лугу, Олег Святославлич, и сами костьми ляжем.

– Что делать? – насупился княжич.

– Сейчас выйдем тихо из лесу и высоким берегом, чтоб стрела не достала, пойдем восвояси. Поганые нас увидят, но нападать не решатся. Их менее, а река им будет мешать, как и нам. Зачем свойско ведем, княжич? В Путивль – город отстаивать, пока большие полки собираются. Один вой на забрале десятерых стоит. Что нам до половецкой разведки? Коли положим войско здесь, княгиня Ярославна что скажет?

Тудор повернулся к лесу, но княжич схватил его за рукав рубахи.

– Гляди!

Воевода посмотрел в направлении вытянутой руки спутника, и увидел на противоположном обрыве половца, ранее настороженно глядевшего по сторонам, а теперь лежавшего у ног коня.

– Что это он?

– Стрелой сбили!

– Кто-то из русских в лесу прячется, – пожал плечами старик, – ну, стрелил одного…

Но тут же замолчал, ошеломленно наблюдая, как медленно падают на траву пронзенные стрелами оба сторожа половецких коней. Почти тут же из-за левого края обрыва выскочили несколько всадников и мимо беспризорного табуна во весь опор понеслись к биваку.

– Что это? – протер глаза Тудор. – По двое на одном коне?! Их сейчас перестреляют!

На лугу тем временем творилось странное. Вместо того, чтобы врезаться в толпу вскочивших на ноги степняков и рубить их, всадники осадили коней и быстро спешились. Те, что были за поводьями, встали в ряд, перегородив половцам выход к лугу щитами и копьями. Другие, что сидели на конях позади, подняли луки. Сухо и страшно хлестнули тетивы. Десяток еще не пришедших в себя половцев сунулись лицами в высокую траву. Лучники вновь натянули тетивы…

– Ах, ты!.. – восхищенно воскликнул Тудор, наблюдая, как мечутся в тесном пространстве, пытаясь укрыться от стрел, половцы. Защищенное с трех сторон место теперь стало для них ловушкой. – Это кто ж такой разумный?! Гляди, княжич – повернулся он к Олегу. – Вот воевода! Как удумал!

– Почему он не сечет половцев? – спросил Олег, не отрывая взгляда от поля битвы.

– Мечей у них нету.

– Почем знаешь?

– Смерды! Будь дружинники или княжьи воины, у половины были бы самострелы. Смерды из самострелов стрелять не умеют – дорогое оружие. Но даже я на их месте не стал половцев сечь – быстро стащили бы с коней. В толпе нет ничего легче, как подрубить коню ноги, вспороть ему живот… Ах, что делает! – уже не таясь восторженно закричал Тудор. – Стреляет, как зайцев! Но все равно наших слишком мало – сомнут…

– На конь! – приказал он мечнику, державшему его кобылку на поводу. – Вперед! – закричал, вскакивая в седло. Лицо его преобразилось, сияя молодым воодушевлением. – Поможем добрым христианам против безбожных

агарян! Хоругвь развернуть, в дудки играть! Во весь опор! Стреляй их, секи!..

Конница пестрой змеей стремительно прянула вниз по склону и растеклась по лугу по направлению к реке. Всадники, крича и гигикая, неслись, выставив перед собой копья. Другие, оставив щиты за спинами, на скаку натягивали тетивы страшных составных луков или держали перед собой взведенные самострелы.

Тем временем степняки у обрыва пришли в себя. Один из них, с червленым конским хвостом на пике шишака, замахал саблей, что-то приказывая. Половцы сгрудились вокруг него, затем развернулись в ряд. Ощетинившись копьями и прикрываясь щитами, двинулись на врага. Их было больше, куда больше, чем десяток русских храбрецов, стоявших за щитами, и еще десятка с луками.

– Сомнут! – в сердцах крикнул княжичу Тудор, на скаку наблюдая за перестроениями на лугу. – Враз сомнут! Не успеем…

Он не договорил. Половец с конским хвостом на шлеме вдруг замер и, уронив саблю, заскреб рукой спину, пытаясь достать до древка стрелы, торчавшей у него между лопаток. Не достал и, покачнувшись, рухнул ничком. Из строя, шагавшего к выходу в долину, выпало еще двое – тоже со стрелами в спине.

Тудор глянул выше. На вершине обрыва стояли три лучника. Быстро, одна за другой, они пускали стрелы вниз, и каждая находила цель. Узкие, бронебойные наконечники рвали кольца брони, проникали между железными пластинами куяков, пробивали насквозь незащищенные бармицами шеи, кололи руки и ноги степняков. Осознав новую опасность, половцы завертелись на лугу, пытаясь прикрыться щитами сразу от всех, но тем самым только сделали себя еще более уязвимыми. Лучники у выхода на пойму и лучники на вершине обрыва без роздыха натягивали тетивы и спускали их. Но все равно два десятка степняков, отчаянно вопя, накатились на жидкую преграду у выхода к лугу, но бой получился скоротечным. Заметив подскакавшую к реке сотню Тудора, нападавшие в смятении отпрянули назад.

Сотня Тудора молча смотрела, как стрелы разят степняков, в панике мечущихся по усеянному телами треугольнику поймы. Несколько воев Тудора в запале выстрелили через реку, но воевода прикрикнул – могли задеть своих.

– Почему половцы не стреляют? – воскликнул Олег, в нетерпении ерзая в седле рядом с воеводой.

– Луки остались при конях, – пояснил Тудор. – Не подумали, что на стане понадобятся. Ежели и были у кого, так тех первыми стрелили. Все оглядел, все продумал. Ах, молодец!

Высокий воин в серебристой броне, командовавший десяткой отважных, словно услышал его слова, обернулся и приветственно помахал рукой. Затем что-то приказал своим. Те подняли щиты и мерным шагом двинулись на оставшихся в живых степняков. Лучники неотступно следовали позади, мгновенно пуская стрелы в тех половцев, кто решился выглянуть из-за щита или нечаянно открылся противнику.

– Я иду к ним!

Княжич пришпорил своего коня, и тот сиганул в реку с невысокого берега. Уже в воде Олег высвободил ноги из стремян, поплыл, держась за конскую шею.

– Броня же на нем! Утопнет! – в сердцах воскликнул Тудор. Сделав знак сотне оставаться на берегу, он дал шпоры своей кобылке. Через мгновение уже плыл держась за повод и сердито отплывая воду.

Течение снесло всадников к отмели у самого края обрыва, там они и выбрались из реки. Вода струилась по их мокрой броне, ручьями сбегала на сапоги. Но оба предводителя, не обращая на это внимания, вскочили в седла и бодрой рысью двинулись к лугу.