Витязи в шкурах
Шрифт:
– Потому что ни фига в них не смыслит! А знахарь ему конкурент. Когда Кузьма с Акимом пропали, ко мне сектанты подкатывались – и как только узнали! Предлагали разделить горе по-братски – за десять процентов имущества. Я в церковь пошла, а там один патлатый сначала на меня долго ругался – бесовством, мол, муж занимался, грех тяжкий (как будто они от нечего делать в эти шкуры залезли). Я ему: епископ их благословил! Он задумался, спросил какой, а потом обрадовано: не нашей епархии! Но смилостивился и предложил квартиру освятить. За сто баксов.
– Ты на весь мир в обиде. Нельзя так!
– А им можно? У человека горе, а они как стервятники!..
Рита придвинула к себе книгу, раскрыла.
– Рукописная?
– Восемнадцатый век. Переплет совсем никакой, но это уже третий, если не пятый!
– И ты разберешь эти яти?
– Попробую…
– Так делай! Что жмешься?
– Грех это.
– Господи! Ты Акима своего любишь?
– Больше жизни.
– Это не грех?
– Любовь – милость божья.
– Дал одну милость, не оставит и другой. А что и в самом деле грех, пусть на мне будет.
– Не боишься?
– Устала бояться. Не верю я той лабуде, что бородатые по телевизору несут. Я Евангелие три раза перечитала – времени у меня много. То, что они говорят, и то, что Христос заповедал, – небо и земля. Думаю, тебе понятно, где земля и где небо.
– Пусть будет по-твоему! – Дуня решительно придвинула к себе книгу.
– Мне что делать? – спросила Рита.
– Выключи свет и зажги свечу. Сиди тихо, пока я буду читать вслух. Когда увидишь… – Дуня запнулась. – Ты поймешь, когда меня можно спрашивать. Я, когда закончу, ничего не вспомню. Только не кричи громко! Я впервые это делаю и не знаю, чем может кончиться…
– Да все равно чем!.. – пробормотала Рита, торопливо выполняя сказанное. Затем она села напротив подруги и затихла.
Дуня достала из сумки бутылочку с каким-то темным отваром, отпила раз, затем, немного подождав, еще. Спрятала бутылочку и раскрыла книгу. Некоторое время она сидела, не двигаясь, сосредоточенно глядя на язычок пламени, пляшущий на фитильке свечи. Затем склонилась над книгой и стала читать вслух. Негромко, так что Рита не могла разобрать. Читая, Дуня раскачивалась, все быстрее и быстрее, голос ее стал звучать громче. Теперь она уже не смотрела в книгу. Внезапно Дуня перестала раскачиваться, взгляд ее остановился на Рите, и та, вся похолодев, поняла, что подруга ее не видит. Рите стало страшно.
– Темно… – вдруг сказала Дуня странным низким голосом. Он словно шел у нее из груди. – Ночь…
– Видишь их? – спросила Рита, преодолевая страх.
– Костры… – продолжила Дуня. – Костры горят. Возле костров люди. Спят… Не все. Двор, большой двор.
– Дом есть? Какой он?
– Стена. Высокая, верхнего края не видно. Стена сложена из бревен…
– Какие бревна? – недоуменно сказала Рита. – В горах на юге не рубят дома из бревен, тем более – стены. Там леса нет!
Дуня не ответила. Сидела неподвижно, глядя сквозь Риту, – холодные мурашки побежали по спине женщины.
– Люди…
– Что за мешки? – шепнула Рита, холодея.
– Легкие – людям не тяжело. Они кладут их под стеной и уходят. Двое остаются. Один из них высокий, в кольчуге, второй пониже, широкий в плечах…
– Кто они?
– Стоят спиной. Поворачиваются… Темно, видно плохо. Пламя костра рядом вспыхнуло… Это Аким и Кузьма.
Рита тоненько ойкнула и тут же испуганно зажала рот ладонью.
– Они похудели, – продолжила Дуня, – и странно одеты. Какие-то холщовые штаны и сапоги. Рубахи до колен… Садятся на мешки. Кузьма неловко держит перед собой левую руку, она у него болит…
– Господи! – вскрикнула Рита и схватила Дуню за плечи. Та вздрогнула, и взгляд ее стал осмысленным.
– Ты видишь их?
– Кого? – вяло спросила Дуня, недоуменно глядя на подругу.
– Кузьму и Акима?
– Где?..
Рита расстроено умолкла. Дуня вдруг зевнула и закрыла глаза.
– Спать хочется…
– Идем! – Рита подняла ее со стула и, придерживая за плечи, повела в зал. Там Дуня мешком повалилась на диван – Рита едва успела подложить ей под голову подушку.
Укрыв подругу пледом, Рита зашла в кухню и трясущимися руками достала сигарету из пачки.
– Живы! – прошептала, глотая слезы. – Живы… Но что за бревенчатая стена? Где они?..
Глава пятнадцатая
Двое, лежавшие на мешках с сеном под стеной, разговаривали вполголоса: вверх, на забрало, доносилось лишь трудно различимое бормотание. Часовой склонился ниже – не разобрать. Вздохнул – интересно было бы послушать, и повернулся к заборолу. На пойме, накрытой ночной темнотой, всюду, сколько хватало взгляда, горели половецкие костры – враг не дремал.
– Свежо! – поежившись, сказал Вольга, ворочаясь на своем мешке. – Может, пойдем в дом?
– Там не повернуться и дух – с ног сшибает! – возразил Кузьма. – Народу из посада набежало, а с водой худо – давно без бани. Здесь лучше. Воздух свежий, звездочки на небе… Усну скорее.
– Плечо болит?
– Ноет. Наконечник глубоко вошел.
– Выпей медовой!
– Всю в госпиталь отдал. Раненых много – потяжелее меня.
– Нагони еще!
– Меланья, когда за стены перебирались, забыла впопыхах аппарат. Сгорел. Придется заново…
– Терпи тогда… Сам рану шил?
– Неудобно одной рукой. Марфуша штопала. Талантливая девочка, у нас бы классным хирургом стала. Ты ее не обижай.
– Ее обидишь! Характерец! Что не по ней, заехать может. Плевать, что ты воевода!
– С ранеными надо строго… Я вот думаю: третий раз я эту шкуру надеваю – и каждый раз на мне рвут. В подвале два года тому оборотень располосовал от ключицы до подмышки. Потом бандюк в пещере из пистолета чуть голову не прострелил – пуля темя оцарапала. Сейчас половец копьем достал… Когда-нибудь кончится плохо.