Viva la M?salliance или Слава Мезальянсу
Шрифт:
— У меня брат — Дарк, а сестричка — Броня, — обиженно пробурчала Гиа. — С такими родичами я уж как-нибудь вляпаюсь в приключение.
— Не стоит, — покачала головой Лешая. — Приключения звучат, как нечто захватывающее и притягательное, только пока ты не становишься их главным действующим лицом. Затем оно обращается в парад опасностей, каждая из которых норовит если уж не тебя сломать, так уничтожить кого-то, кто находится рядом с тобой. Найти брешь в стене, которой ты огородилась от этого мира и навсегда лишить тебя чувства безопасности. Когда ты не знаешь, наступит ли “завтра”, когда ты не уверена в
3.
— Время приключений!
Именно с таким криком возвестил о своём прибытии обитателей и персонал небольшого морга один молодой светловолосый дворянин.
Даркен Маллой был известным повесой и балагуром. И ему эта известность нравилась. Он любил быть в центре внимания, контролировать детали чужого восприятия, формировать ложные ожидания относительно своей персоны и разрушать их. И пусть окружающие считали юного некромага клоуном и шутом. Сколь бы презрительно о нём не отзывались, это не отменяло одного немаловажного факта.
Его боялись.
И ценность этого страха была намного выше, чем ценность страха перед Лешей. Легко вызывать оторопь, когда о тебе говорят, что ты являешься аватарой того божества, с которым за все века и тысячелетия так и не сумели справиться сами Семеро. Но попробуй, стань причиной ужаса в чужих глазах, когда тебя зовут нелепым прозвищем Картоший.
Но чем больше пренебрежение, тем сильней выбивает почву из под ног неожиданная опасность и прыть того, над кем ты самодовольно насмехался.
Так что, не стоило удивляться, что Дарк заявился расследовать обстоятельства своей гибели без серьёзной мины. Для молодого дворянина было очень важно продемонстрировать, что ореол загадочности, что окружал его предыдущую смерть, не вызывает у жертвы оторопи, не кажется ему причиной для беспокойства: иначе стал бы он появляться на публике в скрипучих кожаных штанах, да в пятнистой чёрно-белой распахнутой шубе на босый торс? И не важно, что этот кричащий образ требовал некромагического вмешательства, чтобы примеривший его наследник рода Маллой не околел.
Сопровождение воскресшего из мёртвых дворянина было заметно менее колоритным.
Рослый флегматичный громила Гало Ллорко умудрялся не привлекать много внимания даже несмотря на внушительные габариты. Его вполне устраивала роль этакой подвижной мебели, которая время от времени пускает в дело тяжёлые кулаки и боевую магию. Главное, чтобы не мешали исстреблять все запасы съестного в пределах досягаемости. От этого увлечения его не было способно отвратить ничто на свете: даже сейчас этот бугай держал в руках бумажный пакет с сочными жирными пончиками. Благо, желудок у “номера три” был способен переварить всё, что угодно без дополнительной помощи от специалиста, а все набранные калории мгновенно улетали в трубу, благодаря фанатичным тренировкам и требовательной корсиканской магической школе.
Второй сопровождающий был размерами поменьше, но, всё же, поприметней. Не будь рядом Даркена, этот молодой человек вполне мог бы стать центром всеобщего внимания, а так оставался слишком уж бледен на фоне главного повесы всея УСиМ. Уж слишком рафинированным был образ Лукана Кучеры на фоне яркой индивидуальности
А ещё, ни у кого из сопровождения Дарка не было личного магически изменённого молодого, но уже достаточно сильного и чрезмерно умного совёнка, что вцепившись когтями в плечо, раскинул бы крылья и закинул голову назад, разинув клюв, дабы подражать позе и жестикуляции хозяина.
Впрочем, несмотря на откровенно шутовское поведение, юный пан Маллой был весьма и весьма серьёзен. Об этом даже не говорил, кричал сложный в исполнении костяной, со вставками драгоценных металлов, меч за спиной. Его широкое длинное лезвие с односторонней заточкой по неизведанной причине выделялось сегментированностью, а эфес был утяжелён несколькими рычажками различной длины да набором шестерней. Выглядело оно, конечно, настолько же непрактично, насколько и пафосно. Впрочем, сын ректора был известен своей нежной любовью к вычурному, откровенно побрякушечному, оружию, а его предыдущие подвиги, как на спортивных соревнованиях, так и в реальных боях, не позволяли сомневаться в умении этого молодого человека грамотно использовать все преимущества этих дорогостоящих смертоносных игрушек.
Тем не менее, размеры игрушки имели значение: столь тяжёлое вооружение люди не брали с собой, ежели собирались шататься праздно. Лишь когда были готовы в любую секунду применить его в ход. Иначе это было бы банально неудобно.
Даркен несколько секунд стоял в картинной позе, прислушиваясь к тому, как затихает глуховатое эхо его голоса, отражённого от безликих фасадов домов, а затем медленно опустил руки и спрятал их в карманах шубы. Его ручная птица за неимением карманов просто и без изысков сложила крылья.
— По мне — громко сказано, — высказал своё мнение Лукан, не отвлекаясь от разглядывания округи. — Я бы не назвал приключением довольно рутинный поход в морг, расположенный… в таком сереньком и скучном райончике.
Как и многие некромаги, пан Кучера большую часть жизни прожил в мире богатства и излишеств. Причём в данном конкретном случае это утверждение стоило возвести в квадрат, ведь нувориши традиционно выделялись своей любовью к красивой жизни даже на фоне потомственной шляхты, для которой умение хорошо понтоваться перед окружающими нередко было отличным инструментом создания дутой репутации и, как следствие, залогом выживания. Те, кто, подобно отцу Лукана, ворвался в высший свет из мира черни, обожали ослепительно сиять в попытках доказать дворянству, что человек низкого происхождения может быть равен представителям их привычного круга общения, если уж не лучше их всех.
Скромненькие исключения, любящие прикинуться ветошью, вроде Брони Глашек, не выходили в своей численности за рамки статистической погрешности.
— Ха! Не надо сомневаться в моих способностях, Лук! — Дарк обернулся через плечо и многозначительно постучал себя по виску. — Я — герой этой книжной серии уже не первый том! Я знаю, как тут всё работает: завязка произошла уже в тот момент, когда меня убил кто-то неизвестный, достаточно дерзкий, чтобы покуситься на жизнь сына ректора УСиМ, и достаточно проворный, чтобы несколько дней уходить от ищеек моего отца.