Viva la Post Mortem или Слава Послесмертью
Шрифт:
Однако же в мире есть иные мучения, кроме боли.
Страдать может только то, что в должной мере себя осознаёт. А потому Лешая избрала кару куда менее болезненную, чем хотелось бы: всё ради того, чтобы злодеи не сошли с ума раньше времени. Их разум должен ускользать медленно. По крупице. Они обязаны как можно дольше сохранять надежду на спасение, принимая спасительное отчаяние терапевтическими дозами, не способными окончательно помутить рассудок жертвы до той степени, когда тот становится невосприимчив к мучениям.
Именно потому, обращая людей в деревья, Броня озаботилась о том, чтобы получившиеся отродья были способны время
Деревья эти будут плодоносить. Нет, их цветам не потребуется опыление, ведь каждый плод окажется ничем иным, как копией осуждённого. Каждый из этих плодов прорастёт и сможет прокинуть в душу дополнительный канал информации, оттягивая как можно дольше тот момент, когда не останется ни одного потока, в котором не осталось и единой искры мыслей.
Очень хотелось рассказать злодеям об их судьбе. Поведать в мельчайших подробностях. Удивить их продуманностью кары, её необычностью и неотвратимостью. Однако же это могло испортить сюрприз и раньше времени растоптать надежду, являющуюся тем огоньком, на свет которого стремится разум, чтобы избежать забвения тьмы.
Потому Лешая позволила себе забыть слова. Всю человеческую речь. Каждый язык из тех, что она знала в каждом из миров. Чтобы не иметь малейшей возможности поддаться искушению.
Она забудет. Забудет всё, кроме миссии. Ей самой разум не нужен. Лешая отлично понимала, что когда она закончит подготовку своего сада, избыточность мыслей станет её личной Немезидой. Палач сама будет практически неотличима от тех, кого сейчас казнит, разве что её листья окажутся неспособны испытывать боль от каждого дуновения ветра.
Лешая уснёт. Заменит остатки своего сознания магическим контуром, что обратит её в защитницу, в тюремщицу, которая не позволит никому навредить её лесу или забрать хоть один из экземпляров.
Ещё чуть-чуть. Уже совсем скоро. Её сознание погаснет в тот самый миг, когда главной эмоцией в её жестоком сердце будет то самое чувство, которое наиболее напоминает смесь торжества и удовлетворённости от того, что мир стал чуточку более похож на то, каким его хотелось бы видеть.
10.
Даркен ощущал себя ленивым студентом, который явился на экзамен, так ничего и не выучив.
Всё потому, что он никак не мог вспомнить формулу “зеркала посредственности”, заклинания, созданного для того, чтобы скрывать магический контур от сенсорики охранных конструкций. “Номер один” всегда был уверен, что в ситуации, когда ему потребуется проскочить мимо какого-нибудь гомункулуса, не имеющего иных органов чувств, кроме тех, что позволяют видеть энергетические потоки, в запасе будет достаточно времени, чтобы подсмотреть в шпаргалку.
Он ошибался.
В итоге юный некромаг, по сути, изобретал велосипед, опираясь на то, что он знает о магической сенсорике. Велосипед, выглядящий, как костыль на колёсах. От подобной избыточности и неэкономности, конечно же, любого уважающего себя некромага, особенно, бывшего в прошлой жизни программистом, стошнит.
Но иногда лучшее — враг хорошего. И ситуация, в которой ты ограничен по времени пулевым
Составив в голове чёткий план действий, молодой человек, наконец, позволил себе перекатиться с крыши вниз. Первое заклинание сразу же сформировало магический щит, о который тут же удалилась пуля, без видимого труда пробившая слои бетона. Благо, Иггдрасиль Глашек, ориентируясь исключительно по магической сенсорике, не учитывала возможное наличие каких-либо препятствий между собой и целью, а потому стен промышленной постройки вполне хватало для того, чтобы изрядно снизить скорость снаряда, и даже повлиять на его траекторию.
Следующее заклинание уже выставило “зеркало”, прикрепляя его к вертикальной бетонной поверхности. Самопальное плоское энергетическое завихрение между некромагом и древом, мешавшее им обоим ощутить особенности излучаемого друг другом потустороннего холода.
К сожалению, времени на то, чтобы сколдовать какую-нибудь пакость, способную хоть как-то смягчить падение не было, так что приземляться пришлось, как какому-нибудь представителю челяди, полагаясь исключительно на свою тренированность, глазомер, позволяющий оценить высоту здания, память, из которой приходилось выуживать планы здания, да удачу. Последняя, впрочем, подвела: мало того, что прыжок с такой верхотуры отозвался острой болью в раненном боку, так ведь ещё именно там, куда в итоге приземлился Дарк, вместо асфальта был облысевший газон, под воздействием дождя обратившийся скользкой грязью.
Молодой человек не выдержал. Сдавленный крик, сквозь сжатые зубы, вышел слишком высоким, чем-то похожий на те звуки, что издаёт хищная птица, пикируя на свою жертву.
Некромаг рухнул на бок, прижимая руку к ране поверх доспеха, и, зажмурившись, подтянул ноги чуть ближе к животу. “Номер один” отлично понимал, что ему необходимо срочно оказать себе медицинскую помощь: воспользоваться палочкой, да наложить парочку типовых заклинаний. Да вот только в таком состоянии он не был в способен даже сказать слово “мама”, не то, чтобы должным образом свести магические потоки во что-то удобоворимое.
Так и лежал себе Дарк на боку, ожидая, когда же боль утихнет достаточно, чтобы можно было сконцентрироваться на исцелении, как вдруг осознал нечто тревожащее. Плеск, который доносился откуда-то из-за спины, слишком слабо напоминал тот, что издают капли дождя, разбиваясь о поверхность лужи. Звук, что улавливало ухо юного некромага, более походил на порождаемый нетвёрдой походкой человека, шаркающего ногами по щиколотку в воде.
Медленно выдохнув, “номер один” чуть повернул голову и перекатился на спину, надеясь разглядеть причину своего беспокойства. Тщетно. Всё, что удавалось выхватить внимательному взгляду серых глаз в монотонной серости дождя, могло с равной вероятностью оказаться, как чьим-то рослым силуэтом, так и простой игрой воображения.
Слегка прояснившийся разум Даркена быстро сопоставил собственные метания с планом здания, а также полученными на последнем допросе сведениями о местоположении заключённых. Ни у кого из союзников, кроме обратившей себя в дерево Глашек, не было причин находиться здесь. Конечно, существовала небольшая вероятность, что Гало уже встретился с Виком и перекинул на него управление эвакуацией, чтобы лично помочь боссу… но раненый не стал бы ставить на неё свои деньги: силы ворона попросту не могли так быстро подойти.