Виват, Королева!
Шрифт:
«Сгорел сарай — гори и хата».
У Веры было одно единственное оправдание за сегодняшний вечер — стресс, который она пережила от встречи с Женей, давил на ее плечи нестерпимым грузом. И поэтому буквально спустя полчаса после прихода священной троицы, Клинкова позволила себе, немного сгорбиться, перестав, наконец думать о том, как ее спину сверлят взглядом.
И все бы ничего, но в ресторан ураганом ворвался «четвертый», да так неожиданно, что Клинкова подавилась закуской. Он посмотрел на нее, вопросительно мотнув головой
Подходить не стал, но явно намеренно прошел мимо их столика, оставляя после себя шлейф одеколона и запах сигарет.
Зато подошли парни, которые сидели за барной стойкой, принесли с собой бутылку джин-тоника и ненавязчиво пригласили потанцевать.
— А пошли. Как ты говоришь, тебя зовут? — Вера поднялась из-за столика, поправила платье и вложила ладонь в протянутую руку молодого человека.
— Дима.
— Очень приятно, Дима. Я Вера, а это моя подруга Лена… Ой, моя любимая песня, пойдем.
Новый знакомый вполне галантно вывел Клинкову к сцене, где уже танцевали несколько парочек, самозабвенно обнимаясь, позволяя себе двусмысленные прикосновения. Вера обвила мужскую шею и вздохнула, когда парень обнял ее за талию.
«Зачем это делать? Что ты хочешь этим доказать?»
— Я такая дура, Господи, — прошептала Клинкова, роняя голову на мужское плечо.
— Почему? Я сделал что-то не так? — Дима встревожено дернулся, но не отпустил женскую талию из своих рук.
— Это я всю дорогу делаю что-то не так. Видишь мужчину в приватной зоне…
— Который пялится на нас?
— Он пялится?
— Ну да… Думаю это можно так назвать, — парень улыбчиво пожал плечами, продолжая медленно покачиваться в танце, вместе с Клинковой.
— Я танцую с тобой ему назло, — сокрушенно призналась Вера, и подняла голову, встречаясь с внимательным взглядом парня.
— Я уже это понял. Можешь ничего не объяснять, — Дима понимающе улыбнулся, — Мы можем подыграть друг другу.
— Целоваться с тобой не буду.
— Просто прижмись поближе, Вера.
И Вера просто прижалась к чужому мужскому телу, стараясь побороть внутреннюю дрожь от абсурдности своего поступка.
От своей тупости.
Слышала Ленкин смех, откуда-то со стороны, слова песни, галдящих вокруг людей, но сама больше не произнесла, ни слова, обнимая парня, уткнувшись макушкой ему под подбородок.
Когда песня кончилась, надо признать, что Клинкова с толикой сожаления отпустила парня — он был вполне неплох и когда они вернулись за столик, сожаления только прибавилось. Возле Ленки стоял официант и ждал, пока Вера сядет на свое место, чтобы протянуть ей сложенную вдвое салфетку.
— Что это?
Пока заторможено принимала «посылку», краем глаза заметила, что парни слишком быстро ретировались, даже не попрощавшись.
— Не могу знать. Извините, мне нужно работать.
Виски неприятно
«Когда пьешь — надо закусывать. Выглядишь отвратительно, похожа на школьницу на выпускном».
— Ну че, голубиная почта заработала? — Ленка захохотала, упираясь ладонями в поверхность стола.
Он снова ткнул ее носом. В очередной раз решил поиграть в папочку и объяснить, что она делает не так.
— Ленка, так плакать хочется, — Клинкова шмыгнула носом, доставая из пачки последнюю сигарету.
— Неужели из-за него?
— Я так его люблю, Лен, — шепотом призналась Вера, опуская голову и позволяя слезам оставить пару дорожек на щеках, — Я его ненавижу, за то что он делает, всей душой ненавижу и также сильно люблю, понимаешь? Это наказание какое-то.
Самохина притихла, когда рядом раздалось негромкое шуршание ног по полу и звук отодвигаемого стула.
— Иди погуляй пока. Если хочешь, можешь составить компанию нашему столику, Зимин тебя уже ждет.
Голос Артема был спокойный, но твердый. Вмешался слишком бесцеремонно, заставив блондинку выпорхнуть из-за стола.
— Не обижай ее, а то я тебе яйца оторву, — и каблуки Самохиной застучали по полу, с каждым шагом все тише и тише.
Голову поднимать не хотелось, но и смысла сидеть как нашкодивший щенок не было. Она ни в чем не виновата.
Она не виновата за свою привязанность.
Она не виновата за свою ревность.
Она не виновата за свою наивность.
Она не виновата за свою любовь.
— Это было так в твоем стиле, снова унизить меня.
— Я не знал, что встреча с моей женой так сильно выбьет у тебя почву из-под ног.
— Уже нажаловалась, — Вера грустно усмехнулась, туша в пепельнице сигарету, которая так и стлела без единой затяжки.
— Костя сказал.
— Предатель.
— Поехали домой, тебе уже хватит, — Артем отобрал у девушки из расслабленных пальцев стопку, отставляя ее на соседний столик.
— Я от тебя ухожу.
— Слабачка.
Вера ошарашено уставилась на мужчину, забыв о том что плакала, и даже по какой причине она это делала. Она ожидала от него чего угодно, но только не этого.
— Повтори.
— Слабачка. Ты — слабачка. Если так просто решила отказаться от всего, что действительно делает тебя счастливой.
— Попридержи корону, когда будешь вставать, а то она своей тяжестью тут пол проломит, — Вера злобно фыркнула, качнув головой и собираясь подняться с места.
— Сядь и не позорься. В таком виде ты уйдешь только со мной.
— Я ненавижу тебя и все, что с тобой связано, понимаешь? — Вера заплакала, рухнув на стул. Артем смотрел, как девушка, насколько позволяла ситуация и ее расслабленное тело, с каким-то присущим только ей изяществом, вытирает растекшуюся тушь, касается пальцами чуть размазанной губной помады, — Почему ты молчишь?