Вий
Шрифт:
— Так пойдём!
— А мне с вами можно? — вклинился Захар.
— Тебе — нет. Сперва добейся аудиенции у Авроса и испроси разрешения на перевод в другой орден.
— Так Аврос, небось, в том же кабаке и будет, куда вы пить пойдёте!
— Маловероятно. Мы в Петербурге отметим.
— Зачем?! Тамошний глава же вас найдёт.
— Так на то и расчёт, Захар. На то и…
Я не договорил. Далеко снизу послышался шум, которого я прежде не слышал. Потом зловеще затряслись торчащие из пола две трубы. А ещё прежде, чем Амвросий успел матерно поинтересоваться, что
— Работает? — в башню вдруг ворвался взволнованный Ефим. — Работает! Барин, гляди, работает!
— Ура, — оценил я. — Счастье-то какое, Ефим! Строили-строили и, наконец, построили!
— И не говорите, барин! Вот так чудо!
— А слив-то в итоге куда вывел?
— Слив — в реку. Уж не взыщите, просто вы решить — не решили до сих пор, а попробовать уж больно хотелось.
— Добро, — кивнул я.
В принципе — ненуачё? Если разобраться, то один же хрен в реке все и стирают, и купаются. А ватерклозет я пока ставить не планирую. Так что — отставить ложное чувство вины перед природой. Нормально всё.
— Фигня осталась, Ефим, — сказал я. — Смеситель и кранбуксы.
— Чего говорите?
Я объяснил. Лицо у Ефима вытянулось.
— Ладно, — вздохнул я. — Этим, наверное, Ползунова озадачу. Только уже завтра. Сегодня у них там с Александрой, может, чего срастётся. Если помешаю — потом век себе не прощу.
При помощи троекуровского амулета мы с Амвросием перенеслись к тому самому кабаку, где в первый раз продуктивно пообщались. Вошли внутрь, сели, культурно заказали по кружке.
— Друг, — обратился я к мужику, принёсшему пиво, — сделай, пожалуйста, так, чтобы про то, что мы тут сидим, возле оплота охотников покричали, да погромче.
Я сунул мужику монету.
— Сделаем, — сказал тот, не моргнув глазом. — А вы, простите, кто будете?
— Охотники Владимир Давыдов и Амвросий. Сидим, дескать, тут, напились, как черти, и похваляемся, как хорошо на охоту сходили.
— Считайте, уже сделано.
Столица. Клиентоориентированность уровня «Бог».
— Ну, будем, — поднял я кружку.
Амвросий в ответ поднял свою.
Не успели мы выпить и по половине, как ко мне приблизился знакомый персонаж.
— О! — удивился я. — Неофит! А ты чего — теперь тут, что ли?
— А где ж мне ещё быть, — хмуро отозвался пацан. — Вы мне дело порушили и домой отправили. А зарабатывать надо как-то. Я вот услышал, что Дармидонт про Владимира Давыдова говорит — и дай, думаю, подойду, в глаза посмотреть.
Он испытующе уставился мне в глаза.
— Устыдил, — согласился я. — Ладно, давай работать. Негоже детям в столь нежном возрасте в кабаках невинность разбазаривать. Гляди. — Я поставил на стол пень, который до сих пор стоял рядом со мной на скамье. — Это — артефакт для посвящения в охотники. Предлагаю тебе вступить в мой орден. Если согласен — суй руку в отверстие и говори то же, что я, но про себя.
Неофит посмотрел на пень, на меня. Потом опять на пень и опять на меня.
—
— Вообще, пошутить люблю, но сейчас серьёзен, как кувалда. Решай. Хочешь в охотники — сегодня же заберу тебя с собой, учить стану. Не хочешь — нечего на меня таращиться, ты сам свою судьбу выбрал.
Пацан поджал губы. Я его, в принципе, понимал. Вся эта дичь с пнём выглядела как разводка.
Чтобы подать пример, сунул руку в отверстие со своей стороны. Перчатку снимать не стал. Егор же не снимал, когда меня посвящали.
Поколебавшись, Неофит повторил мой жест. Решил, видимо, что серьёзного подвоха нет, и если над ним и посмеются, то хотя бы руку не оттяпают.
— Я, Владимир, принимаю Неофита в подмастерья.
— Я… Неофит…
— «Принимаю Владимира своим мастером», — подсказал Амвросий, с любопытством наблюдающий за происходящим.
— Принимаю Владимира своим мастером. Ой!
Неофит выдернул руку из пня. Лицо его побагровело, на глаза навернулись слёзы обиды. Но, взглянув на тыльную сторону ладони, пацан приоткрыл рот. И слёзы высохли мигом.
— Это… взаправдашнее? — Он осторожно потрогал пальцем метку.
— Ты — Ополченец-ученик, — сказал я. — Поздравляю.
— Ну, вообще-то, не совсем, — встрял Амвросий. — Чтоб первый ранг принять, родия нужна. Одна. Пока — считай, что ты просто охотник, без ранга. Знаки-то никакие не сработают. Хотя они и с одной родией не сработают. Чтобы Удар открыть, ещё три родии сверх нужно. Манок — две, но Манок без Удара открывать — зачем? Шею подставить? И оружия у тебя нет…
— Слышь, — перебил я, — ну чего ты пацану демотивацию создаёшь?
— А пущай не думает, что в сказку попал! Ты вот, Владимир, хотя бы до Подмастерья сколько шёл? Я — год. Пока-то…
— Сутки, кажется, — попытался я припомнить. — Я ж ещё до посвящения волкодлака случайно прибил, только потом посвятился. Потом сходил — имение отработал. Там Егор пришёл, мы с ним на крыс отправились. Крыс, помню, нормально так было, наверняка я там и апнулся, только деталей уже не помню… Не, ну не сутки, вру. Потому что я только до имения с ночёвкой добирался. Дня два, а то и три… Да чего ты смотришь-то? Это было три месяца назад, а то и больше. Я тебе каждый шаг помнить должен?
— Три месяца? — просипел Амвросий. — Ты в охотниках всего три месяца?!
— Ну, не три. Скоро четыре будет… Короче, не боись, Неофит, со мной на скамье запасных не засидишься.
Неофит сел на скамью рядом со мной. Вернее, почти упал — ноги его явно не держали.
— Я — охотник, — пробормотал он. — А как же теперь?..
— Да не парься, — посоветовал я. — Всё, что надо, разрулим в рабочем режиме. Завтра пойдём с тобой в какой-нибудь город. Купим перчатку, одежду, обувь подходящую. Меч подберём. Без меча — ну, такое. Первые родии всё равно мечом добывать, не ко всем Сила такую лояльность проявляет, как ко мне. Если к тебе до сих пор не проявила — видать, уже и не. Но это всё фигня. Запоминай мудрость, Неофит: важно не то, какие блага на тебя проливает судьба, а то, что ты делаешь ради достижения поставленных целей.