Византийское миссионерство: Можно ли сделать из «варвара» христианина?
Шрифт:
Византийская миссия походя упоминается во многих работах [11] . Существует весьма внушительное число исследований, в которых акцент сделан на политической составляющей миссионерства [12] . Однако византийской миссии как целостному феномену уделили внимание совсем немногие исследователи: тут можно назвать несколько глав в коллективных трудах [13] и всего одну концептуальную статью, принадлежащую перу Игоря Шевченко [14] . Несколько работ на эту тему было опубликовано и автором этих строк [15] .
11
Вот лишь весьма неполный перечень: Bishop Anastasios of Androussa, «Orthodox Mission. Past, Present, Future», Your Will Be Done. Orthodoxy in Mission.Ed. G. Lemopoulos (Geneva, 1989), p. 65—67; P. Christou, «The Missionary Task of Byzantine Emperor», ,T. 3 (1971) p. 279—286; Ch. Diehl, Justinien et la civilisation byzantine au VI е siecle(Paris, 1901), p. 366 sq.; A. Dostal, «The Byzantine Tradition in Church Slavonic Liturgy», Cyrillomethodianum, vol. 2 (1972—1973), p. 1—2; L. Duchesne, «Les missions chretiennes au sud de l’empire romain», Melanges d’archeologie et histoire,vol. 16 (1896), p. 79—122; И. Илиев, «Мисии византийски», Кирило–Методиевска Енциклопедия. Т. 2 (София, 1995), с. 691—699; V. Istavridis, «The Missionary Work of the Oecumenical Patriarchate», Nicolaus,vol. 14 (1987), p. 63— 95; Metropolitan James of Melita, «The Orthodox Concept of Mission and Missions», Basileia(Stuttgart, 1959), p. 76—77; R. Klostermann, Probleme der Ostkirche(Goteborg, 1955), S. 162—163, 172—173; R. Langford-James, A Dictionary of the Eastern Orthodox Church(New York, 1976), p.83—84;
12
H. Ahrweiler, L’ideologie politique de VEmpire byzantin(Paris, 1975), p. 43—45; H. — G. Beck, Kirche in ihrer Geschichte(Gottingen, 1980), S. 47— 51; J. — C. Cheynet, «Les nouvelles chretientes vues de Byzance aux IX еet X еsiecles (resume)», Early Chnstianity in Central and East Europe/ ed. P. Urbanczyk (Warsaw, 1997), p. 21—22; D. Constantelos, «Greek Missions and the Christianization of Russia», , . 60 (1989), p. 665; J. Hussey, The Orthodox Church in the Byzantine Empire(Oxford, 1986), p. 90—92; П. Юхас, Тюрко–българи и маджари(София, 1985), с. 293; G. Moravcsik, Byzantinische Mission,S. 27—28; P. Schreiner, «Die byzantinische Missionierung als politische Aufgabe: Das Beispiel der Slaven», Bsl,vol. 56, № 3 (1995), p. 525—533; G. Wirth, Рец. на: L. Waldmiiller, Die ersten Begegnungen.., Bonner Jahrbiicher,Bd. 185, (1985), S. 691 и др. Нам осталась недоступна работа: D. Parsons, «Early Medieval Missions to Europe», Medieval World,Vol. 3 (1991), p. 11—17.
13
H. — G. Beck, «Christliche Mission und politische Propaganda im Byzantinischen Reich», La conversione al cristianesimo nelVEuropa delVAlto Medioevo(Spoleto, 1967), S. 649—674; Ch. Hannick, «Die byzantinischen Missionen», Kirchengeschichte als Missionsgeschichte.Bd. II (Miinchen, 1978), S. 279—356; G. Dagron, «La politique missionaire», Histoire du christianisme.Vol. IV (Paris, 1993), p. 216—226. Настоящая монография уже находилась в печати, когда увидела свет работа: J. Shepard, «Spreading the Word: Byzantine Missions», The Oxford History of Byzantium, ed. C. Mango (Oxford, 2002).
14
I. Sevcenko, «Religious Missions Seen From Byzantium», Millennium,p. 7—27 (перепечатано в: I. Sevcenko, Ukraine Between East and West. Essays on Cultural History to the Early Eighteenth Century(Edmonton, 1996).
15
С. А. Иванов, «Роль христианизации в отношениях Византии со славянами», Славяне и их соседи. Международные отношения в эпоху феодализма:Сборник тезисов (Москва, 1989), с. 4—6; Он же, «Византийская религиозная миссия X-XI вв. с точки зрения византийцев», Вестник Российского гуманитарного научного фонда, № 3 (2000), с. 61—70; Он же, «Христианская терминология Центральной и Восточной Европы между Римом и Константинополем», Славянский мир между Римом и Константинополем.Сборник тезисов (Москва, 2000), с. 48—51; Он же, «Миссия восточнохристианской церкви к славянам и кочевникам: эволюция методов», Славяне и их соседи. Вып. 10. Славяне и кочевой мир(Москва, 2001), с. 16—39; Он же, «Византийская религиозная миссия VIII-XI вв. с точки зрения византийцев», Христианство в странах Восточной, Юго–Восточной и Центральной Европы на пороге второго тысячелетия/ Отв. ред. Б. Н. Флоря (Москва, 2002), с 9—34; Он же, «Житие Стефана Сурожского и хазары», Хазары. Второй Международный коллоквиум.Сборник тезисов (Москва, 2002), с. 40—43; Idem, «Casting Pearls Before Circe’s Swine: The Byzantine View of Mission», Melanges Gilbert Dagron[ TM, vol. 14] (Paris, 2002), p. 295—301.
Глава I. Истоки
I. Раннехристианский взгляд на миссию
Иудаизм, из которого выросло христианство, не был вовсе чужд прозелитизму. Например, когда Иисус заявил «Где буду Я, туда вы не сможете придти», «при сем Иудеи говорили между собою:…Не хочет ли Он идти в Еллинское рассеяние и учить Еллинов?» (Иоанн 7.34—35). Однако Христос при своей земной жизни не одобрял миссионерства к язычникам: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, чтобы обратить хотя бы одного» (Матф. 23.15). Он обращался с проповедью только к иудеям [16] , да и апостолов предупреждал: «Сих двенадцать послал Иисус и заповедал им, говоря: на путь к язычникам не ходите и в город Самарянский не входите, а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева» (Матф. 10.5—6). Когда ханаанеянка просила Христа помочь ее бесноватой дочери, тот ответил: «Не хорошо взять хлеб у детей и бросить псам» (Матф. 15.26, ср. Марк 7.27). Что касается предсказаний о том, что Евангелие будет проповедано по всей Вселенной, то они были не столько программой практических действий, сколько эсхатологическим пророчеством (ср. Матф. 8.11; 24.14; Марк 13.10; 14.9; Лука 13.29; 24.47). Его осуществление должно было стать результатом божественного акта, а не человеческого усилия [17] .
16
См.: D. Simon, С. Stuhlmuller, The Biblical Foundations for Mission(Maryknoll, 1983), p. 142.
17
R. Uro, Sheep Among the Wolves(Helsinki, 1987), p. 214.
Лишь когда Иисус понял, что Израиль отверг новое учение, его взоры обратились к язычникам. Поворот от внутрииудейской миссии к «языческой» содержится в заключительных стихах Евангелия от Матфея: «Итак, идите, научите все народы» (Матф. 28.19). Дословно фраза звучит: «Путешествуя, научите всех язычников — » (ср. Марк 16.15). Этот поворот в миссии чрезвычайно важен: он составляет главное содержание «Деяний апостолов» (см., напр., Деян. 10.28—45; 11.3—21; 15.1—19 и т. д.). При этом следует иметь в виду: понятие охватывает не столько «народы» в географическом смысле, сколько «язычников», «неевреев» [18] . Характерно, что в большинстве случаев в русском переводе Нового Завета и переводится как «язычники» (Деян. 4.25; 27; 15.3—5; 7; 12; 14; 19; 18.6; 26.17; 23; Рим. 3.29; 15.18; Эф. 2.11; 1 Кор. 12.2; Гад. 3.8). Подчас это слово в рамках одного и того же контекста передано то как «народы», то как «язычники» (Лука 21.24; Деян. 15.11; Гад. 3.8). К тем случаям, когда переводится в каноническом русском Евангелии как «народы» (Матф. 20.25; Деян. 9.15), а тем более когда передается как «все народы» (Матф. 24.9; 14; Деян. 14.16; Рим. 1.5), нужно относиться с сугубой осторожностью: современное сознание обязательно делает здесь акцент на всемирном, общечеловеческом, а новозаветный пафос совершенно в ином: учите язычников, а не только иудеев [19] .
18
H. Cremer,Biblico-Theological Lexicon of New Testament Greek (Edinbourgh, 1954), p. 277.
19
H. — D. Kahl, «Die ersten Jahrhunderte des missionsgeschichdichen Mittelalters», Kirchengeschichte als Missionsgeschichte.Bd. II (Miinchen, 1978), S. 29.
Встречаются ли среди тех «язычников», к которым обращаются апостолы в Новом Завете, варвары? На первый взгляд может показаться, что да. В эпизоде с нисхождением Святого Духа на апостолов говорится, что в Иерусалиме в этот момент находились выходцы из многих стран, и когда ученики Христа вдруг «заговорили на языках», эти пришельцы в изумлении воскликнули: «Мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились. Парфяне и Мидяне и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киренее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты, Критяне и Аравитяне» (Деян. 2.8—11). Однако этому внушительному перечислению стран и народов предпосланы слова о том, что «в Иерусалиме находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небесами» (Деян. 2.5). Речь идет о представителях еврейских общин, разбросанных среди всех названных стран, а не о языческих жителях самих этих стран [20] . То же можно сказать и о вельможе эфиопской (точнее, видимо, суданской) царицы Кандакии, который в Деяниях назван «Ефиоплянин» и которого обращает в христианство апостол Филипп (Деян. 8.27). Этот вельможа был по вероисповеданию иудеем, о чем свидетельствует тот факт, что апостол застает его за чтением пророка Исайи (Деян. 8.28—30).
20
См.: F. Stagg, G. Hinson, W. Oatel, Glossolalia(Nashville, 1967), p. 31—33.
О «настоящих» варварах, пусть формально и являвшихся подданными Империи, в Деяниях упомянуто всего однажды: когда апостола Павла везут на суд в Рим, его корабль терпит крушение у берегов Мальты. «Иноплеменники ( —
Чрезвычайно любопытно употребление слова ‘варвар’ в посланиях Павла. Однажды оно использовано в смысле «не понимающего язык»: «Если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец , и говорящий для меня чужестранец (1 Кор. 14.11). Второй случай более интересен. Как «апостол язычников», Павел заявляет: «Я должен и Еллинам, и варварам» (Рим. 1.14). Это словосочетание может быть понято как «всем людям» [21] . Но наиболее важен третий контекст: в Послании к Колоссянам Павел восклицает: «Нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол. 3.11). Слово «скиф» здесь несомненно составляет пару к слову «варвар», усиливая его и одновременно указывая на политический аспект культурной дефиниции: ‘варвары’ из Послания к Колоссянам — это уже не просто нецивилизованные подданные Империи, вроде жителей Мальты из Деяний, это настоящие «дикари», живущие за Лимесом. «Скиф» — это варвар par excellence. Так в христианскую литературу, пусть в виде гиперболы, расплывчатой декларации, впервые входит проблема отношений с внеимперским миром. Разумеется, одно дело теория, а другое — практика. И тем не менее зерно всемирной миссии заложено именно в этих словах Павла, обращенных к жителям малоазийского города Колоссы.
21
В таком значении оно неоднократно потом воспроизводится у христианских апологетов и отцов церкви, см.: «Barbar», Reallexikon fiirAntikeund Chnstentum, Bd. I (Stuttgart, 1992), Sp. 872—873.
II. Греко–римская концепция «варварства»
Греческое слово ‘варвар’ — звукоподражание. Изначально оно описывало человека, разговаривающего на непонятном наречии, то есть несущего «тарабарщину». Так эллины именовали всех, кто не понимал их языка. Слово восходит еще к Гомеру (Homeri Ilias,2, 867). Хотя на самых первых порах оно и не предполагало оценочного значения, таковое не заставило себя ждать: уже Фалес в VII в. до н. э. говорил, что «он благодарен судьбе за то… что он эллин, а не варвар» [22] . Хотя варварами назывались любые не–греки, Эллада очень уважала мудрость древних восточных культур: Вавилона, Египта, Персии. Это приводило к парадоксальным последствиям. Например, про Пифагора с восхищением говорили, будто он был посвящен в халдейскую мудрость, именовавшуюся «варварской», и одновременно сам философ утверждал, что «доверять нерассуждающему чувству — свойство варварских душ» [23] . Негативное отношение к варварам усилилось у греков после Персидских войн [24] . Геродот считал, будто «в варварах нет ни верности, ни правды»; для Фукидида четкое разделение мира на эллинов и варваров — абсолютная данность, ибо они находятся на разных ступенях развития. Греки полагали, что, поскольку они обладают свободой, им предназначено управлять варварами [25] . Такое мнение оставалось неизменным вплоть до Римской эпохи. Вот один пример из сотен подобных: как говорит Дионисий Галикарнасский, «я считаю, что эллинами надо называть людей постольку, поскольку они противоположны варварам. По моему суждению, разумные и человеколюбивые помыслы и деяния… являются эллинскими, а жестокие и зверские — варварскими» (Dionysii Halicarnasei Antiquitatum Romanarum quae supersunt,XIV, 6, 5—6). Тем не менее «философское» уважение к премудрости Востока никогда не исчезало: «маги», «халдеи», а после походов Александра Македонского также «брахманы» и «гимнософисты» оставались записными мудрецами вплоть до гибели античности. Да и позднее, в византийское время, персы могли включаться в число варваров, а могли упоминаться и отдельно от них.
22
Fragmentaphilosophorum Graecorum.Vol. I (Paris, I860), fr. 5.9.
23
Fragmente der Vorsokratiker.Vol. I (Berlin, 1951), fr. 8.26; 16.5.
24
S. Perlman, «Panhellenism, Polis and Imperialism», Historia, vol. 25, N 1 (1976), p. 3.
25
Т. Haarhoff, The Stranger at the Gate(Westport, 1974), p. 51—57.
Римляне унаследовали как само греческое слово ‘варвар’, так и стоящую за ним концепцию. Однако если греки в целом общались с окружающими народами мало, то Рим, по причине своего стремления к экспансии, с ними постоянно контактировал. Вело ли это к лучшему пониманию, к более глубокому знанию? По–видимому, нет [26] . Стереотипы восприятия веками не подвергались пересмотру, и чем больше нарастала варварская угроза, тем меньше реальности было в представлениях о варварах. Победы Рима воспринимались как знак благоволения богов, порабощение варваров — как религиозный долг [27] . Авторы–язычники наделяли Империю божественным, провиденциальным смыслом [28] . И римляне, и греки чрезвычайно гордились гигантскими размерами Империи, ее «всемирным» характером. То, что есть еще земли, не подчинявшиеся Риму, воспринималось как временное явление, досадная оплошность [29] . Для римлянина genus humanum «человеческий род» — это лишь население Orbis Romanus «римского мира», и попытки некоторых позднеантичных философов рассуждать о равенстве людей и всеобщем мире — не более чем попытка подсластить пилюлю поражений [30] .
26
В работе: Y. A. Dauge, La Barbare. Recherches sur la conception romaine de la barbarie et de la civilisation(Bruxelles, 1981) — сделана попытка доказать, что римляне глубоко изучали и хорошо понимали варваров. Вряд ли можно согласиться с этими построениями.
27
A. Zwaenpoel, «L’inspiration religieuse de rimperialisme Romain», L’Antiquite' classique, vol. 8, N 1 (1949), p. 12—15.
28
J. Palm,Rom ,Romertum und Impenum in der gnechischen Literatur der Kaiserzeit (Lund, 1959), S. 61—92.
29
См.: F. Christ, «Die romische Weltherrschaft in der antiken Dichtung», Tubinger Beitrage zur Altertumswissenschaft, Bd. 31 (1928); С. А. Иванов, «Восприятие пределов Империи: от Рима к Византии», Славяне и их соседи. Вып. 8. Имперская идея в странах Центральной, Восточной и Юго–Восточной Европы(Москва, 1998), с. 5—б и литература.
30
A. Alfoldi, «Die ethnische Grenzscheide am romischen Limes», Schweizer Beitrage zur Allgemeinen Geschichte, Bd. 8 (1950), S. 39.
Впоследствии византийцы переняли греко–римскую концепцию «варварства» со всеми ее непоследовательностями: как мы убедимся, они тоже иногда включали в число варваров «культурные» народы, а иногда — нет. Но самое интересное для нас — выяснить, претерпела ли эта концепция какие-либо изменения под влиянием христианства.
III. Взгляд христианских апологетов на миссию
Ранние христиане противопоставляли себя Римскому государству. Соответственно, им важно было продемонстрировать всемирный характер своей религии, ее популярность вне Империи. Впервые мы встречаем такие рассуждения уже во II в. у Иустина Мученика: «Нет вообще ни одного рода людей, будь то варваров или эллинов, будь то, попросту, именующихся любым именем, или живущих в повозках, или называющихся бездомными, или обитающих в шатрах животноводов, где бы во имя Распятого не произносились молитвы» [31] . Согласно Тертуллиану, христианство охватило уже «и другие народы, вроде многоразличных [племен] гетулов, и многочисленные окраины, [принадлежащие] маврам, и все пределы испанцев, и разнообразные племена Галлий, и недоступные для римлян, но покорные Христу местности британов, сарматов, скифов, и множества отдаленных племен, провинций и островов, неизвестных нам, которые невозможно даже перечислить» (Tertulliani Adversus Iudaeos, 7). А вот слова Иренея Лионского (IIв.): «Церковь раскинулась по всей вселенной, вплоть до краев земли. Языки мира различны, а вот сила [святого] предания одна и та же: церкви, основанные в Германиях, веруют и почитают предание не иначе, [чем мы]. То же самое с иверийскими [церквами], кельтскими, восточными, египетскими, ливийскими, а также расположенными в середине мира» [32] . Ипполит Римский (IIIв.) утверждает, будто новую религию исповедуют «эллины и варвары, халдеи и ассирийцы, египтяне и ливийцы, инды и эфиопы, кельты и победительные латиняне — все, кто населяет Европу, Азию и Ливию» [33] .
31
Justini Martyris Dialogus cum Tryphone/ Ed. E. J. Goodspeed, Die altesten Apologeten(Gottingen, 1915), p. 117.
32
Irenaei Lugdunensis «Adversus haereseis, I, 10, 2», PG.Vol. 7 (1857), col. 552—553.
33
Hippolyti Romani Refutatio omnium haeresium, X, 31, 1 / Ed. M. Marcovich (Berlin — New York, 1986), p. 415.
Эта всемирность христианства (разумеется, являвшаяся тогда лишь мечтой) могла обладать ценностью только при условии культурного равноправия варваров с подданными Империи. И точно — раннехристианские писатели очень много внимания уделяют обоснованию тезиса, что другие народы превосходят мудростью греков и римлян. «Не относитесь очень уж враждебно к варварам, о мужи эллины, — восклицает Татиан, — и не презирайте их учение!» (Tatiani Oratio ad Graecos, 1.1.1). А вот слова Оригена: «Греки, сами пользовавшиеся законами, называли все остальные народы варварскими, однако… иудеи начали пользоваться законами раньше греков» [34] . В этом возвеличивании варваров апологеты могли опираться на мнение языческих философов [35] .
34
Origenis « Commentam in epistulam ad Romanos», PG.Vol. 14 (1857), col. 861.
35
H. Dorrie, «Die Wertung der Barbaren im Urteil der Griechen», Antikeund Universalgeschichte(Miinster, 1972), S. 160—172.