Визардия. Наследник и Темная душа
Шрифт:
–Что-то этот розыск совсем неактивный… – Тяжело вздохнул Трой.
–Что ж, уже половина пятого, пора двигать домой. За тобой еще Мальтезер должен явиться, а ты выглядишь так, будто тебя камаз переехал, причем туда и обратно. – Ухмыльнулся Агатус.
Трой уже во второй раз за день расстроился, что встреча подходит к концу. Он старался не думать об остатке лета, но приближающийся рассвет так и кричал ему о возвращении домой. Друзья двинулись к выходу. Взгляд Троя замер на ВИП балконе, а именно, одном из диванов. Они были занавешены шторкой, но отличное зрение позволило разглядеть то, что повергло его
–Ты чего встал? – Обратился Дарен.
Трой не сводил глаз. Прямо на диване он увидел Кайзера Эберсона, целующего какого-то парня, его Трой точно видел впервые. Хотя были в нем знакомые черты лица.
–Этого, мать твою, быть не может… – По слогам произнес Дарен.
Тут же парочка встала с диванов и направилась вниз, вероятно, в уборную. Преодолев шторы, они тут же друг от друга отдалились, но Трой всё же заметил аккуратное прикосновение их пальцев, которые другие могли воспринять как случайность. Трое друзей вылупились на Кайзера с отвисшими челюстями, и, к всеобщему несчастью, Кайзер вылупился на них.
–Вот черт, текаем! – Прошипел Дарен и схватил друзей за шкирку, вытаскивая из бара. – Торонто!
Сказал он дверному проему и друзья вывалились на развалины заброшенного дома. Сердце Троя стучало бешено, он будто увидел что-то сокровенное, будто узнал секретнейшую тайну, и ему было одновременно стыдно и страшно. Потому что то, что он успел прочитать во взгляде Кайзера, означало одно – никто не должен был знать его тайны.
Глава 3
ПОНЯТЬ И ПРОСТИТЬ
Трой уже час сидел в своей комнате и бросал мяч в стену, всё время прокручивая последний диалог с друзьями.
–Что он делал в этом баре? Почему именно сейчас? – Стонал Агатус.
–Так вот, почему малыш Эберсон такой психованный. – Хихикал Дарен.
–Он знает, что мы знаем. Ни к добру это, ни к добру. – Мыслил Трой.
–Да ладно, чего тут стесняться-то? – Удивился Дарен.
Действительно, стесняться было нечего, Трой к подобным вещам относился совершенно нейтрально, без какого-либо негатива, но он точно помнил, что Кайзер на карнавале был с девушкой. Кажется, с одноклассницей – Самантой. Может, она покрывала его, зная истину? То-то Кайзер был таким нервным. И что это за парень? В школе он его ни разу не встречал. Может, с дошкольной жизни Эберсонов или старшекурсник? Неважно, в общем, решил Трой, это совершенно не его дело. Он лишь знал, что теперь, когда он увидел то, что Кайзер так старательно скрывал, Трой явно останется под его прицелом.
–Вообще-то я его семью спас. – Заверил сам себя Трой, говоря со стеной. – Странная семейка, конечно.
–Кого ты спас, милый? – Внезапно послышался голос матери за спиной, тот чуть не повалился задом с кровати.
–Мама! – Выпалил он. – Я чуть не… Неважно. Ты что-то хотела?
–Завтра День Независимости. Ты ведь пойдешь с нами на салют? – Аккуратно спрашивала она, будто боялась получить отказ.
Но Трой даже не сомневался в своем решение, хоть оно и не соответствовало его желанию.
–Конечно! О чем речь?
–Отлично. – Улыбнулась Клементина. – Ты сегодня на заправку? Не хочешь рассказать, как прошел день рождения Агатуса?
–Да, пойду на смену. День прошел отлично,
Тина сделала несколько шагов к постели и осторожно на неё опустилась, глядя на Троя, не нарушает ли она его личное пространство?
–Сынок, ты сожалеешь, что мы тебя забрали? Вернее, что именно мы, твои родители, не волшебники? – Спросила она глазами, полными слез.
У Троя чуть глаза из орбит не выпрыгнули. Неужели всё это время он был так слеп и не понимал, что это родителям тяжело принять его чародейское происхождение, а не ему.
–Мама, как ты могла такое подумать?! – Трой сжал мать в объятиях. – Вы самые лучшие родители, каких можно пожелать. И это прекрасно, что вы – не чародеи. Знаешь ли, они ничем не лучше людей, просто… талантливы.
Клементина быстро убрала слезы, которые даже не успели упасть.
–Да, но… ты даже ничего не рассказываешь, ничем не делишься. В твоем возрасте почти все подростки ведут себя «агрессивно скрытно», но ты никогда не был замечен в «переходном возрасте», это потому, что мы не поймем? – Мама таки рвала Трою душу.
–Нет, я… – Трой не находил слов. – Я не хочу, чтобы вы лишний раз беспокоились. Чародейство – не всегда безопасно, понимаешь? Как будто ты находишься в компании тысячи людей и у каждого из них при себе есть пистолет…
Сравнивал Трой, пока не заметил на лице матери шок.
–Нет-нет-нет, использовать заклятия запрещено… Короче, беспокоиться не о чем. Ты права, это совершенно другой мир, к которому я сам ещё не привык, чтобы посвящать кого-то. Сейчас не лучшее время. – Трой понимал, что делает больно, но так будет лучше для матери. Лишние переживания ей ни к чему.
–Ясно. Что ж, пойду, соберу тебе обед. – Тихо ответила она и ушла вниз.
Трой плюхнулся в подушку лицом и громко застонал от безысходности. В такие моменты ему не хватало тихой и спокойной жизни длинноволосого изгоя – Троя Джонсона. Трой вдруг вспомнил, что до сих пор не открывал пособие, которое ему дарил Агатус, о волшебных автомобилях и решил почитать сразу после смены.
Сделать этого не удалось, он так вымотался, что даже забыл, как именно уснул. Утром его ждал праздничный завтрак, Клементина каждое четвертое июля пекла печенье с изображением американского флага, а также дала сыну хлопья особой расцветки. Праздничного духа у Троя не было, он изнемогал от боли в ногах, давно он не стоял без перерыва почти сутки (пришлось задержаться, сменщик отпросился).
–Салют в девять двадцать пять, мы с мамой решили посмотреть его прямо в Хьюстоне. Как тебе идея? – Эдриан редко обращался к сыну такими длинными предложениями, так что Трой тут же ответил.
–Отлично! – Натянул он улыбку.
Вечером Трой нацепил спортивный костюм и бейсболку, подойдя к зеркалу, он вдруг заметил, что напоминает себе одного из тех старшеклассников, игроков футбольных команд, по которым страдают почти все его одноклассницы и параллели. А стоило всего лишь прическу сменить! Нет, Трой не считал себя привлекательным, он бы описал себя словом «обычный», «стандартный», но и не думал, что урод. В конце концов, Джозефину Риверхаус он считал писаной красавицей, ещё когда видел во снах.