Визит из невыразимого
Шрифт:
— Но это же просто прекрасная штука! Сколько народу можно было бы спасти, если бы удалось вовремя его прочитать! Почему о нем никто ничего не знает?! Или опять скажешь, что ваш отдел нарочно держит его в секрете?!
— Гарри, не горячись! Ты правда думаешь, что это легко? Это могут делать только единицы. Я, например, не могу. И никогда не смогу.
— Ты на себя наговариваешь, — проворчал он, — по-моему, не существует такого, чему бы ты не могла научиться. Разве только… летать на метле. Да и то, думаю, если бы я взялся тебя
— Раз я говорю «не смогу», значит не смогу. Дело не в умении. Дело в особом состоянии ума. В концентрации. Мне такого не достигнуть. Я слишком… мм… эмоциональна. Я гриффиндорка — ты забыл?
— Ну да, невыразимцы-то все сплошь рейвенкловцы, это я, вроде как, слышал. Кстати, а почему же тогда они так хотели затащить тебя к себе на работу?
— В том-то и дело! Для работы в Отделе Тайн нужны определенные качества, которые легко найти у рейвенкловцев, но крайне трудно у магов с других факультетов. А это в какой-то момент начинает действовать, как ограничитель. Представь: у всех сотрудников в отделе одинаковый тип мышления. Поэтому-то, как только появляется подходящая кандидатура с необходимыми характеристиками, но имеющая иной подход, за нее цепляются обеими руками. К примеру, тот же Руквуд — он же со Слизерина. Поэтому он с такой легкостью играл свою роль. Ни один рейвенкловец не обладает подобной изворотливостью. Люди с других факультетов дают Отделу Тайн тактическое разнообразие. Вот почему мне предложили такую причудливую сделку. И конечно, они знали, что я соглашусь.
— Скажи… ты сказала, что не способна прочитать это заклинание… ну этого твоего «ангела». А что на счет Дамблдора? Он бы смог?
— Почему ты спрашиваешь?
— Я сегодня как раз задумывался на счет того, насколько он был искренним со мной… да и с самим собой тоже. Если он владел подобным заклинанием, то он должен был знать, что меня можно было бы спасти.
— Может быть, он и знал. Может быть, он и собирался сделать что-то подобное, просто не рассчитал силы и умер раньше времени.
— Тогда почему он никому не рассказал об этом? Не поделился? Даже со Снейпом.
— Я не знаю. Почему ты мне задаешь эти вопросы? Возможно, хотел сохранить, как самый главный свой секрет.
— Не такой уж и секрет, как выясняется, если даже в Отделе Тайн незнакомые люди знали, что я — хоркрукс.
— Не путай, Гарри, может, они и незнакомые, но Руквуд работал на них, а значит, они знали много больше, чем остальные.
— Ну ладно, раз уж мы опять об этом вспомнили, что было дальше? В смысле, в лифте?
— Собственно, ничего особенного. Конечно, я сказала «да» на его предложение и едва удержалась, чтобы не расплакаться на месте. А он просто улыбнулся и вышел. И одновременно с этим всё вокруг снова ожило, лифт дернулся и поехал вниз. Амбридж только вымолвила что-то вроде «а-а-ммм» и захлопнула рот. По-видимому, для нее всё произошедшее мелькнуло перед глазами за долю секунды. А дальше… всё было,
— И ты всё это время знала… — сказал он вновь, задумываясь.
Всё время их скитаний она знала и тряслась от страха за него. Мучилась, переживала, что он не выживет, боролась с сомнениями, кидалась от недоверия к надежде. И когда он ушел в лес…
— Секундочку! Гермиона, а ведь ты проговорилась!
— Ты о чем?
— Помнишь эту «замечательную» сцену в моем кабинете, когда ты перемежала подзатыльники с массажем?
— Разумеется, — уголки ее губ поневоле разъехались в стороны.
— Ты сказала тогда, что один раз уже отпустила меня одного в лес. Но ведь ты не могла меня отпустить! Я пошел туда тайком от вас с Роном, накрывшись плащом-невидимкой, и разговаривал перед уходом только с Невиллом.
Она улыбнулась еще шире и легонько сжала его ладонь.
— А ты постепенно становишься хорошим аврором, Гарри… Но всё-таки тебе еще учиться и учиться.
— Хм!
— На самом деле, ты мог бы сразу заподозрить подвох. Уже тогда. Потому что ты должен был понимать, что я ни за что на свете не отпустила бы тебя туда одного! Ни за что на свете! Если бы не верила, что тебя спасут.
Она бросилась ему на грудь, вцепившись в рубашку, комкая ее в кулачках, упираясь лбом, всхлипывая, твердя «ни за что на свете, ни за что на свете». Он обнял ее, прижал к себе, погрузил лицо в ее густые волосы.
— Ну, перестань, всё же кончилось хорошо! Тогда всё кончилось хорошо, и теперь всё кончится хорошо, вот увидишь.
Она подняла голову, посмотрела на него снизу-вверх глазами, полными слез.
— Только попробуй завтра жертвовать собой! Только попытайся. Я прибью тебя, Гарри Поттер! Слышишь?!
Он улыбнулся. Она выглядела такой милой сейчас. Наклонился и чмокнул кончик её носа. Потом глаза. Один, другой. Осторожно прикоснулся губами к ее губам…
— Нет, нет, нет, нет! — она резко дернулась, высвобождаясь из его объятий, и отсела от него подальше, так, чтобы не касаться совсем. — Ты же понимаешь, — сказала она с надрывом, — прекрасно понимаешь, что если мы начнем, мы уже не остановимся! Не надо начинать, Гарри! Пожалуйста! Иначе мы потом друг другу этого никогда не простим.
Он опустил голову и кивнул.
— Извини.
— Надо подождать. Возможно… всё когда-нибудь и изменится.
«Возможно, когда-нибудь изменится», — подумал он, вспоминая, что она сейчас почти что повторила его собственные мысли. По крайней мере, он хотел на это надеяться. Надеяться. Будущее время. А сейчас…
— Слушай, — он придвинулся ближе, — когда это всё закончится… всё это дело, я пойду к твоему руководству и потребую, чтобы они тебя отпустили. По сути, они же заставили тебя у себя работать.