Визит лейб-медика
Шрифт:
Отмечались его конвульсии, а не внезапные блистательные мгновения. Но, в целом, все были в замешательстве. Сэмюэл Джонсон побывал на аудиенции у Кристиана, послушал полчаса и ушел.
В дверях он лишь покачал головой.
Только на улицах Кристиан VII пользовался успехом. Это могло быть связано с тем, что каждый прославляющий его хор, выставленный под королевским балконом гостиницы, получал горсть золотых монет. Казалось, что всякие экономические рамки очень скоро полетят.
Переломный
4
Давидом Гарриком звался актер, бывший к тому же и директором театра «Друри-Лейн»; он был великим толкователем Шекспира, и его постановки обновили английскую шекспировскую традицию. Он считался непревзойденным исполнителем как комических, так и трагических ролей, но особый интерес вызывала его постановка «Гамлета», где он сам играл главную роль.
Поскольку Кристиан VII проявлял интерес к театру, для него давался ряд дневных и вечерних спектаклей. Кульминацией должен был стать «Гамлет» — спектакль с Гарриком в главной роли.
Струэнсе сообщили о предстоящем представлении за три дня, и он сразу же посетил Гаррика.
Разговор получился отнюдь не легким.
Струэнсе заметил, что хорошо знает содержание драмы. Гамлет был датским кронпринцем, у которого убили отца. Старое сказание Саксона Грамматика было широко известно, Шекспир же переделал его таким образом, что это, с одной стороны, демонстрировало его гениальность, но, с другой, — создавало определенную проблему. Главный вопрос пьесы заключался в том, сумасшедший Гамлет или нет.
Затем Струэнсе спросил Гаррика, согласен ли тот с таким схематическим толкованием драмы. Гаррик поинтересовался, к чему он клонит.
— Проблема, — сказал Струэнсе, — состоит в том, что существует риск, как бы датские гости, да и остальная публика, не задались вопросом, не является ли выбор пьесы неким комментарием в адрес нашего королевского гостя.
Или, если называть вещи своими именами, многие считают, что датский король Кристиан VII — сумасшедший. Уместно ли в таком случае играть эту пьесу?
Какова будет реакция публики? И какова будет реакция короля Кристиана VII?
— Он знает о своей болезни? — спросил Гаррик.
— Он не знает о своей болезни, но он знает самого себя, и это приводит его в растерянность, — сказал Струэнсе. — Он обладает повышенной чувствительностью. Он воспринимает окружающую его действительность как театральную пьесу.
— Очень интересно, — заметил Гаррик.
— Возможно, — ответил Струэнсе. — Но как он прореагирует, предугадать невозможно. Быть может, он вообразит себя Гамлетом.
Последовало продолжительное молчание.
— Кристиан Амлет, — в конце концов, с улыбкой произнес Гаррик.
Однако
Вместо «Гамлета» 20 октября 1768 года для датского короля и его свиты сыграли «Ричарда III».
Кристиан VII так никогда и не увидел какой-либо постановки «Гамлета». Но Струэнсе навсегда запомнил реплику Гаррика: Кристиан Амлет.
В ночь после представления король отказывался засыпать.
Он не пожелал, чтобы ему читали вслух «Историю Карла XII». Он хотел говорить о чем-то, что его явно волновало. Он спросил Струэнсе, почему представление «Гамлета» заменили другой пьесой.
Он ведь хорошо знал пьесу «Гамлет». И он со слезами просил Струэнсе быть откровенным. Неужели его самого считают сумасшедшим? Он заверял, что не считает себя сумасшедшим, это было его твердым убеждением и надеждой, и он каждый вечер молил своего Благодетеля о том, чтобы это было неправдой.
Неужели ходят сплетни? Неужели о нем говорят? Неужели они не понимают?
Он никак не мог успокоиться. Он не пребывал в бешенстве, но и не вел себя по-королевски, во время этого приступа королевское достоинство совершенно отсутствовало. Достоинства ему не хватало часто. Но сейчас он впервые коснулся подозрения и мысли о своей болезни, и это глубоко потрясло Струэнсе.
— Ваше Величество, — сказал Струэнсе, — Ваше Величество иногда бывает несколько трудно понять.
Тогда король лишь ничего не выражающим взглядом посмотрел на него и заговорил об увиденном спектакле, о «Ричарде III». Эта жестокость, сказал он. Чтобы король Милостью Божьей проявлял такую неслыханную жестокость. Это невыносимо.
— Да, — согласился Струэнсе. — Это невыносимо.
— Но когда я оказался свидетелем этой жестокости, — продолжал Кристиан, — я ощутил нечто… ужасное. В своей душе.
Кристиан лежал в постели, свернувшись и закрыв лицо простыней, словно желая спрятаться.
— Ваше Величество, — очень спокойным и дружелюбным голосом сказал Струэнсе, — и что же было столь ужасным?
В конце концов король выговорил:
— Наслаждение, — сказал он. — Я испытал наслаждение. Я болен, доктор Струэнсе? Скажите, что я не болен.
Что же он мог сказать.
В ту ночь доктор Струэнсе впервые заплакал в присутствии короля. И тогда Кристиан стал его утешать.
— Мы уедем, — сказал Кристиан. — Мы уедем, друг мой, я завтра прикажу готовиться к поездке в Париж. В Париж. Нам необходимо увидеть свет разума. Вольтера. Мы должны покинуть этот английский сумасшедший дом. Иначе мы все станем психами.
— Да, — согласился Струэнсе. — Нам надо уезжать. Это невыносимо.