Вкус греха
Шрифт:
— Да, у него все это есть, но у него нет тебя. Мелани, ты его мать.
От последних слов Уилла, произнесенных очень тихо, Мелани почувствовала невыразимую грусть.
— Ну да, я его мать, но я реально смотрю на вещи. Мне нужны крутые парни и грубый секс. Выпивка, наркотики, мужчины, иногда даже женщины — вот это мое. Я знаю, это дурно, так нельзя, но это моя жизнь. Я не в состоянии от этого уйти. Поверь мне, я не раз пыталась. А все это не для подростка, тем более такого симпатичного и смышленого, как Джеред. Здесь ему
Она бросила сумочку на сиденье.
— Наверное, мы с тобой больше не увидимся, Уилл. Как ты думаешь, Селина не рассердится, если я поцелую тебя напоследок?
Он слегка улыбнулся. Мелани наклонила его голову и поцеловала в щеку, потом стерла пятно помады и проговорила:
— Береги себя. Будь счастлив.
Она уселась за руль, завела мотор и, отъезжая, крикнула из открытого окна:
— Я тоже хочу быть счастливой.
Глава 7
Уилл дождался, пока машина Мелани скроется за поворотом, а пыль, поднятая ее колесами, уляжется. Он презирал Мелани, но и сочувствовал ей. На ее долю выпала столь же тяжелая жизнь. А может быть, ей пришлось даже тяжелее — ведь она была так молода, когда стала матерью.
Может быть, этот таинственный незнакомец поддастся ее шантажу и выплатит ей достаточно денег, чтобы она уехала куда—нибудь, обеспечив при этом сына. «Достаточно, чтобы она допилась до смерти, — мелькнула у Уилла циничная мысль. — Или чтобы умерла от передозировки».
«Она борется за выживание как может» — так выразилась Селина о Мелани. Увы, слишком часто оказывается, что мы можем бороться за выживание не лучшими способами. Этого урока Селина еще не усвоила. В отличие от него и Мелани.
Он пересек двор, но отправился не к себе, а к коттеджу Селины, которая как раз поднялась на веранду.
Селина склонилась над ящиком, где росли желтые цветы, и очищала стебли от засохших листьев. Шланг лежал у ее ног, и из него тонкой струйкой лилась вода. Уилл помедлил на ступеньках, любуясь изгибами ее тела, затем взошел на веранду и приблизился к Селине, шлепая босыми ногами по мокрому полу. Оказавшись рядом с ней, он обхватил ее за талию и прижал к себе. Она выпрямилась, но не оттолкнула его и не прижалась к нему, а только бросила ножницы и сухие листья и глянула на него так, что все его тело заныло от вожделения.
— Я не знала, что Мелани так подействует на тебя, — тихо сказала она.
— Это не Мелани. Это ты. С первого дня, как я приехал.
Прекрасные голубые глаза Селины, видевшие так много и все же недостаточно много, потемнели.
— И что же нам делать?
— Ничего. В том—то и беда, Сели. Нам с тобой нельзя что—либо делать вместе.
Она провела пальцем по царапине на его груди настолько небрежно, что это прикосновение нельзя было назвать лаской. Оно не было призвано возбудить Уилла, но произвело именно
— Как известно, ты всю жизнь делаешь то, что нельзя.
Свободной рукой он приподнял ее подбородок, заставив взглянуть ему в глаза.
— Зато ты всю жизнь делаешь только то, что можно.
— Может быть, пора менять привычки?
— Верно. — Он мрачно кивнул. — Мне пора перестать делать то, что нельзя. Но вот это я себе позволю.
Он поцеловал ее в губы — не по—дружески, как только что Мелани, и не неуклюже, как Селина в понедельник. Это был настоящий, властный, чувственный поцелуй, в котором участвовали не только губы, но и язык, руки, все тело.
Селина застонала, и звук неутоленной страсти пронизал все тело Уилла. Он еще сильнее впился в ее губы. Он целовал ее так, словно этот поцелуй был самым главным в жизни. И в то же время он знал, что ему будет мало, пока между ними не случится все. А все не случится никогда.
Усилием воли он оторвался от нее и откинул голову. Селина не сразу открыла глаза. Когда же она взглянула на него, он уловил голодный блеск в ее глазах. Уилл убрал с ее лба прядку волос и провел пальцем по ее губам.
Больше всего в эту минуту он желал быть другим человеком, тем, кто имеет право любить ее и рассчитывать на взаимность.
Он убрал руки Селины со своих плеч, сжал на секунду ее ладони и отпустил, отступив на шаг. Наверное, этот шаг, разрушивший близость между ними, был в его жизни самым трудным.
Селина не могла прийти в себя.
— Ты куда, Уилл?
Он остановился возле двери, но не обернулся.
— К мисс Роуз. Хочу попросить у нее машину.
— А потом куда?
Только сейчас он повернул голову.
— В какую—нибудь дешевую забегаловку. Напьюсь, найду женщину и лягу с ней. — Он помолчал, давая Селине время переварить его слова, затем добавил: — Сели, я намерен забыть, чего хочу от тебя. И тебе советую последовать моему примеру.
Лишь через несколько секунд Селина обрела способность двигаться. Она подошла к двери и увидела, что Уилл направляется к своему домику; наверняка он собирается умыться и переодеться, прежде чем предстать перед мисс Роуз.
Прежде чем найти женщину и лечь с ней.
При мысли об этом Селине захотелось ударить его так, чтобы он надолго забыл о том, что делают с женщиной, когда ложатся с ней.
Сукин сын!
Она выскочила на веранду и неожиданно для самой себя окликнула его. Уилл невольно остановился, но головы не повернул.
— Спасибо за совет, — подчеркнуто любезно произнесла она, — но не взыщи, если я им не воспользуюсь.
Он так и не обернулся, ничего не ответил и скрылся в доме. Через десять минут Уилл появился снова, с мокрыми после душа волосами, и направился к дому мисс Роуз, даже не взглянув в сторону Селины. В доме он провел минут пять, после чего вышел, сел в машину и уехал.