Вкус греха
Шрифт:
Совладав с приступом паники, Вит отошел от барона и обратился к Кристиану:
— Ты можешь драться?
— У меня есть пара заряженных пистолетов на конюшне, — ответил тот.
— Прекрасно. Седлай лошадей. Линдберг, — продолжил Вит после того, как ушел Кристиан, — по, ёзжай в Хэлдон, расскажи Уильяму, что случилось.
— Хорошо.
— Мак-Алистер, в углу пистолет…
— Слушай-ка! — перебил его Эпперсли, пытаясь сесть. — Ты не вправе вмешиваться! Не вправе! Девчонка тебе даже не нравится!
Вит
— Выясни, что он знает. Если будет упираться, — четко произнес Вит, — убей… Когда-нибудь убивал барона?
Мак-Алистер задумался, затем покачал головой.
— Герцога. Двух графов. Русского князя.
— Что ж, видимо, барон не станет венцом твоей коллекции, да? Вит ушел под звуки рыданий Эпперсли.
25
Мирабелла постепенно приходила в себя, с трудом пробираясь сквозь туман боли и смятения. Она смутно осознавала, что лежит, свернувшись калачиком, на боку, в тесноте, ее то и дело подкидывает и встряхивает. Но дурнота и усталость вернули ее в беспамятство, так и не позволив понять, что происходит.
Когда Мирабелла снова очнулась, все кругом замерло, застыло, прогрузилось в темноту. Она моргнула несколько раз, убеждаясь, что все-таки открыла глаза. Чернота не рассеялась, тогда она протянула руки и наткнулась на твердую поверхность в нескольких дюймах от лица. «Значит, я не ослепла, — подумала она, толкая преграду, — меня заперли». Паника овладевала ею. Мирабелла ощупала пространство вокруг себя и поняла, что со всех сторон ее окружают стенки. Сундук? Она пошевелилась и выгнулась, пытаясь выбраться наружу.
Она знала, что выберется. Не могло быть иначе.
Мирабелле вдруг показалось, что ее погребли заживо, и ее охватил ужас.
Она закричала, стала колотить руками и царапать стены своей темницы.
В ответ — громкий скрип, порыв свежего воздуха и поток яркого света в глаза.
— Ну же, успокойся. Ни к чему все это, — уговаривал знакомый голос.
— Выпусти меня, — потребовала, она, выкарабкиваясь наружу. — Выпусти…
— Я и не собирался все время держать тебя в сундуке.
Костлявые пальцы сжали руку Мирабеллы и помогли ей выбраться. Она высвободилась, пошатываясь, сделала несколько шагов к карете вдоль грязной дороги, затем вдруг согнулась пополам и наполнила легкие ночной прохладой.
— Вот так, дорогая. Еще раз глубоко вдохни, — советовал голос. — Удар в голову — это ведь не шутка. Какой наглец! К счастью, ты его больше никогда не увидишь.
«Удар в голову», — подумала Мирабелла. Дорога и карета. Пронзительный голос и костлявые пальцы. Память понемногу возвращалась.
О боже! Ее похитили: оглушили, засунули в сундук и увезли
Она медленно выпрямилась и вытянула перед собой руку, заслоняя глаза от ослепительного света.
— Где мы?
— На полпути домой, дорогая, — сказал мистер Хартзингер, опуская фонарь.
— Домой? — «О чем он? Разве похититель возвращает жертву домой?» — Вы везете меня в Хэлдон?
Он засмеялся.
— Конечно, нет, глупенькая. Мы едем в твой новый дом — Сент-Бриджит.
Сент-Бриджит.
Происходящее перестало казаться ей таким уж невероятным. Может, романы Кейт о дамах, оказавшихся в опасности, и были выдумкой, а вот рассказы Иви о неугодных родственницах, которых отсылали в богадельни, ужасно походили на правду.
Мирабелла обвела взглядом дорогу. Она не сможет убежать, особенно в таком состоянии, но если ей удастся метнуться в сторону, она спрячется в лесу…
— Нет, нет, нет. И думать забудь, — пропел Хартзингер и направил на нее пистолет, о котором она совсем забыла. — На твоем месте я бы не стал искать помощи у кучера. — Он кивнул в сторону чернеющего силуэта, который как раз сталкивал сундук с обочины. — Ему щедро платят. Полезай в карету.
Мирабелла хотела ослушаться. Если бы ее поставили перед выбором: умереть здесь и сейчас или провести остаток жизни в приюте вместе с такими, как мистер Хартзингер, — она бы предпочла получить пулю.
К счастью, ей не нужно выбирать. Ей нужно только терпеливо ждать, пока не подвернется случай сбежать. Или пока ее не спасет Вит.
Мирабелла не сомневалась в первом и была абсолютно уверена во втором, поэтому села в карету.
Виту бывало страшно. Например, в тот день, когда Мирабелла упала с холма. И в ту ночь, когда она настояла на своем участии в операции.
Ему было знакомо мучительное чувство неопределенности перед боем и вязкий страх сражения, когда солдаты умирали на его глазах.
Но он никогда, никогда в жизни не испытывал такого леденящего душу ужаса, как сейчас.
Вит пришпорил лошадь, хотя знал, как опасно мчаться сломя голову по дороге, освещенной только бледным светом луны. У него не было выбора.
Какую фору получил Хартзингер? Пять минут? Четверть часа? Больше? Сколько времени они потеряли на конюшне, раздумывая, как поступить, пока Мирабеллу увозили прочь?
В сундуке.
Она до сих пор там? Ее держат под замком и в страхе?
«Пусть лучше Хартзингер выпустит ее из сундука и пересадит в карету», — подумал Вит и сразу пожалел об этом. Мужчина может причинить женщине много вреда, если у него есть карета и преимущество в четверть часа.