Вкус ледяного поцелуя
Шрифт:
– У своей матери.
– Та действительно больна?
– Да, что-то с ногой. Каждый день ставят капельницу.
Мы притормозили возле стандартной хрущевки. Карпов предупредительно распахнул передо мной дверцу машины.
– Ты ей звонил? – спросила я, поднимаясь на второй этаж.
– Да. Хотел к нам вызвать, но она уперлась как баран, мать оставить не может.
Дверь открыла женщина лет тридцати, с узким бледным лицом. Карпов представил меня женщине. Назвал ее – Нина Михайловна Рагина. Она слабо улыбнулась и повела
– В комнате мама спит, – пояснила она. Кухня была крохотной. Хозяйка устроилась по одну сторону стола, Карпов по другую, а я приткнулась на табуретке возле холодильника. За все время визита я и десятка слов не сказала, сидела со скучающим видом. Карпов не столько на Нину Михайловну смотрел, сколько на меня косился. Под конец я тоже немного разговорилась, чтобы порадовать его, но вопросы в основном касались поведения Игнатова дома: ссорился ли с женой, ездил ли на охоту, как часто? Она отвечала не торопясь и обстоятельно.
Когда мы прощались с хозяйкой, я умудрилась сунуть ей в карман кофты свою визитку. Похоже, она даже этого не заметила. Карпов точно не заметил, в тот момент как раз отвернулся к двери. Теперь вся надежда была на то, что женщина поймет меня правильно и неверного шага не сделает.
– Что скажешь? – поинтересовался Карпов, когда мы возвращались к машине.
– Ее сдержанность вполне понятна. К хозяевам она относилась хорошо. А потом, о покойниках плохо говорить не принято, но картина ясная. Одно это ружье чего стоит. На охоту ни разу не ездил, во всяком случае, никто такого не припомнит, а ружье имел, причем не одно даже, а два.
– Три.
– Пир души для психолога. “Каждый имеющий в доме ружье приравнивается к Курту Кобейну”.
– Чего?
– Это я цитирую.
– А-а… – уважительно кивнул Карпов. Сам он был способен цитировать разве что непосредственное начальство.
– Высади меня здесь, я хочу заглянуть в парикмахерскую.
Мы расстались, довольные друг другом. Я позвонила Лялину, решив еще раз злоупотребить его хорошим ко мне отношением.
– Сделай доброе дело, проверь, нет ли за мной “хвоста”?
– Правильно говорят: открой бабе дверь, через пять минут она окажется в твоей спальне.
– Мечтать не вредно.
– Хорошо, скажу иначе: позволишь цапнуть за палец, отхватит полруки. Тошно мне от тебя, просто тошно.
– Потерпи. Может, и я на что-нибудь сгожусь?
На этой оптимистической ноте мы простились, и я поехала домой.
Весь следующий день я безвылазно просидела в квартире в компании двух телефонов и Сашки, косилась на телефоны и успокаивала себя. Рагина могла обнаружить визитку не сразу, опять же, ей необходимо время, чтобы все обдумать.
Наконец она позвонила.
– Ольга Сергеевна? – Женский голос в трубке звучал как-то резко.
– Слушаю вас.
– Я… вы мне визитку оставили…
– Да-да.
– Вы написали, чтобы я была очень осторожна и молчала, – после паузы добавила
– Вы из дома звоните?
– Нет. От соседки.
– Правильно, – порадовалась я. Просмотр боевиков дает положительные плоды, наши граждане поднаторели в конспирации не хуже Джеймса Бонда.
– Почему вы это написали?
– Вы отлично знаете, почему. Когда произошла трагедия, вы были в доме. Я это знаю точно. Думаю, не только я. Поэтому вам и надлежит быть очень осторожной. До тех самых пор, пока у меня не будет чем прижать этих людей.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Не понимайте. Главное, будьте осторожны.
– Но ведь этот человек, с которым вы приходили, он из милиции?
– Да. Но это ничего не значит. Она вздохнула и повесила трубку.
Два дня ничего особенного не происходило. Я часто показывалась в конторе, демонстрируя свою счастливую физиономию. Лялин меня порадовал: “хвоста” за мной нет, но было ясно – искушать судьбу не следует.
Мы с Вешняковым по зернышку собирали факты. Картина вырисовывалась мрачноватая, с трудом верилось, что Дед, каким бы сомнительным типом он ни был, способен на такие игры.
На третий день все полетело к чертям. В одиннадцать утра позвонил Лялин.
– Детка, домработница Игнатова покинула квартиру матери с чемоданом и безумным лицом. На такси проследовала до железнодорожного вокзала, взяла билет до Москвы.
– О черт, – выругалась я.
– Вот именно. Час назад у Рагиной был гость. Отгадай, кто?
– Откуда мне знать?
– В гостях у нее был мой преемник – Ларионов, начальник охраны твоего любимого Деда.
И знаешь, что забавно: он явился к ней под видом водопроводчика. Даже водки хлебнул для целостности образа. По крайней мере, несло от него, как от настоящего водопроводчика.
Мысли в моей голове путались Я зачем-то схватила Сашку и заметалась с ним по комнате.
– Олег, как ты думаешь, что происходит?
– Ее провоцируют, – вздохнул Лялин. – И как видишь, их старания увенчались успехом. Нервы у бабы не выдержали, теперь они уверены – ей что-то известно. Теперь она становится мишенью. Я отзываю своих ребят.
– Подожди…
– Нет. Одно дело присмотреть, другое – лезть под пули. Все, – сурово закончил он и отключился.
Я тут же позвонила Вешнякову.
– При чем здесь Ларионов? – жалобно спросил он, выслушав мое сообщение. – Зачем он к ней поперся? И почему она психанула?
– Об этом лучше спросить у нее. Состояние Вешнякова мне было понятно, у самой в голове ни одной дельной мысли.
– Думай, что делать.
– Что делать, что делать, – возмутился он. – На вокзал ехать. Поезд на Москву через полчаса, глядишь, успеем.
– А дальше?
– Да не знаю я, что дальше, – разозлился он. – Давай на вокзал.
Матерно выругавшись, я бегом спустилась в гараж. Едва я выехала на проспект, как раздался звонок на сотовый.