Вкус любви
Шрифт:
— Если хотите знать, я не порывала с Нилом, потому что там нечего было порывать. Он слишком похож на моего бывшего мужа…
Джулио поперхнулся вином.
— Бывший муж? — Он прокашлялся и с трудом выговорил:
— Мне показалось, вы сказали…
— Я сказала, что не замужем, но не говорила, что не была.
— Вам надо было стать юристом… — Теперь была его очередь раскаляться добела. — А что с этим Нилом?
— Нил — это друг, который хочет быть больше чем другом — возлюбленным, чего никогда не случится, только и всего.
Джулио несколько оживился.
— Хм…
— Он одновременно и зависим и доминирует — это ужасно деструктивная комбинация.
— Вы не считаете, что мужчина должен доминировать над своей женщиной?
То было в равной степени и вопросом, и явным утверждением. Его глаза были абсолютно серьезны, но что-то в том, как он поджал губы, напомнило ей о бесшабашно веселом дне в парке. Она понимала, что должна узнать его много лучше, прежде чем сумеет с какой-то определенностью говорить, когда он серьезен, а когда просто играет с ней. В настоящий момент она чувствовала, что он делает и то и другое одновременно.
«Вот в чем ключ: в его представлении его женщина, вроде как его кресло, его плед. Нет, это не те отношения, какие должны быть, по моему мнению». Она замотала головой и сердито стукнула по ручке кресла.
— Это определенно не то, чего я хочу. Он ничего не ответил, но, вытянув свои длинные ноги, откинул назад свое кресло под опасным углом и, задумчиво теребя себя за мочку уха, внимательно рассматривал Кэйт, полузакрыв глаза.
— А вы завелись, не так ли? У вас есть то, что мы называем temperamento.
Он рассмеялся, потом неожиданно выпрямил кресло и медленно, с большим вниманием и тщательностью, чем того требовала задача, очистил от кожуры два апельсина, разделил на дольки и положил на тарелки.
— Десерт, — произнес он, улыбнувшись. Прихватив с собой тарелку, Кэйт подошла к керамической чаше. Как она завидовала Симону и Мелиссе, работающим вместе, поддерживающим друг друга, создающим друг друга. Каким отличным должно быть их окружение, и как совершенно они подходят друг другу с их нежной взаимностью. Это то, чего бы и ей хотелось, размышляла она, — два человека, живущих одной жизнью, одной любовью, но духовно свободных, свободных в своем творчестве. Неужели возможно иметь одновременно любовь, защищенность и свободу? Мелисса и Симон определенно владели этим секретом. Она рассеянно подумала, есть ли у Симона брат, о котором он не упомянул.
— Пенни в их пользу, — спокойно произнес Джулио. Ее даже напугало, когда она услышала, как он подошел к ней сзади.
— Я сейчас подумала, какие совершенные отношения между Мелиссой и Симоном. — Она отказывалась признать, что он сумел так глубоко проникнуть в ее мысли.
— Это только последние восемь лет, но я уверен, что так будет продолжаться и дальше. У них все очень прочно сейчас, но для их друзей не секрет, что в первые годы брака у них было много камней преткновения. Они не раз почти расходились.
— Глядя на них сейчас, я не могу этому поверить.
— Это правда. Мелисса успела сделать себе имя, как фотограф в мире моды, когда они решили пожениться, но Симон еще боролся за свое место. Для мужчины всегда тяжело смириться
— Да, я полагаю, что так. Неожиданно он усмехнулся.
— Вспомните «Укрощение строптивой». В конце концов Катарина подчиняется Петруччио.
— Вы так в самом деле думаете? Катарина просто очертила свои собственные границы, только и всего. Я всегда представляла, что эти двое, бесчинствуя, проходят по жизни вместе, окруженные стайкой хохочущих, шумных ребятишек.
— Возможно, вы правы, Кэйт, возможно. — Его глаза снова потемнели и стали серьезными, но в уголках рта затаилась легкая улыбка.
Глава 7
Было уже далеко за полдень, когда все проблемы с освещением были разрешены, и Симон был достаточно удовлетворен, чтобы сделать серию снимков и тут же передать их своему лаборанту для проявления. Он как раз выходил из темной комнаты, когда в студию ввалились близнецы.
— Привет, дядя Джулио! — Они кинулись к бумажному тенту и бросились на пол, чтобы подлезть под него.
— Дядя Джулио? — спросила Кэйт.
— Я их крестный, — сказал он, ухмыльнувшись.
— Что за манеры! — осуждающе произнесла Мелисса низким голосом, и близнецы безропотно выскользнули из-под тента, чтобы быть представленными Кэйт. Они были так красивы, что дух захватывало, пользующиеся, как заметила Кэйт, благосклонностью своей матери, с иссиня-черными волосами, огромными глазами, с круглыми мордашками. На Рике была бейсбольная куртка цветов клуба «Янки», на Полли — жокейская курточка из малинового с белым клетчатого шелка.
— Если эти кадры в порядке, Симон, — сказал Джулио, — я бы хотел те, что на черном фоне, получить уже сегодня к вечеру. Что скажешь?
— Ты хозяин, — ответил Симон.
— Тогда почему бы вам не остаться на ужин? — предложила Мелисса. — Эта ваша ерунда займет у лаборанта не более часа.
— Мы не хотим причинять вам беспокойства, — сказала Кэйт.
— Никакого беспокойства, поверьте. Я сейчас пойду к миссис Винг и распоряжусь, — заявила Мелиссса. — Вы любите острые блюда, Кэйт?
— Если раньше и не любила, то теперь любит, — со смехом сказал Джулио. — Я угостил ее обедом у Мохана.
— Миссис Винг готовит все, кроме завтрака, — пискнул Рик, — потому что утром любит поспать.
— И она всюду убирает, — добавила Полли, — кроме наших постелей, которые мы должны застилать сами.
— Понимаю, — сказала Кэйт.
— Мама говорит, что миссис Винг — это сокровище, — продолжала Полли. Мама говорит, что женщина с детьми, мужем и карьерой…
— Достаточно, Полли, — вмешался Симон.
— Хотите посмотреть наши снимки, мисс Эллиот? — спросил Рик. — Пойдемте наверх. У нас много новых, дядя Джулио. — Подталкивая и принуждая, близнецы увлекли Кэйт и Джулио на лестницу.