Вкус любви
Шрифт:
— Я не чувствую себя в ловушке.
— Потому что угодили в ее невидимую часть. Самый большой заказ, который вы можете получить в течение года, может быть чем-то вроде моего, или, возможно от «Мегабакс, лимитед» для ежегодного отчета.
— Это не мелочь.
— Знаю, но разве «Мегабакс» пригласит вас, когда захочет пересмотреть имидж своей корпорации? Нет. Для этого они обратятся к Чермаеву. Почему же тогда они позвали вас, чтобы оформить свой ежегодный отчет? Потому что их третий вице-президент видел, что вы сделали для «Порридж Консил
— Да, — призналась она неохотно. — Правы.
— Кэйт, карьера сама собой не дается никому. Вы не можете погрузиться в нее, как в теплую ванну. Вы должны ее планировать, «выращивать», работать на себя и смотреть далеко вперед. Сейчас вам следует доказать, что вы можете справиться с большими делами, что можете решать проблемы глубоко и компетентно. Время, потраченное на демонстрацию этого на рынке, является инвестицией в ваше будущее. Если вы вложите пять лет или около того в работу художественным редактором в действительно хорошем издательстве, то потом сможете вернуться к своей деятельности свободного художника с таким списком клиентов, который вам не приснится в самом фантастическом сне.
— Я никогда об этом так не думала.
— Сейчас самое время подумать.
Поднос был уже пуст.
— Хотите еще?
— Не думаю, что я способна…
— Допустим, я закажу еще шесть — по три каждому…
— Тогда, может быть, что-нибудь с этой чудесной темной рыбой сверху? Кстати, что это?
— Это тунец. Не правда ли, совсем другой вкус, чем у вонючей дряни из консервных банок? — произнес он, улыбаясь.
Когда появился второй, гораздо меньший поднос с суси, Джулио быстро спросил:
— Ваша встреча с Джеффри и Лиз прошла нормально? Какие-нибудь проблемы?
— Нет, все было хорошо.
— Я ожидаю, что ваши рисунки будут сильными — это ваш стиль, но вы не должны опасаться, если немного пережмете. Я хочу видеть на них женщину, ликующую в своей женственности, в физическом совершенстве, здоровье. Некоторая чувственность будет тоже хороша. В конце концов, здоровая женщина сексуальна: соски выделяются, пупок наоборот.
— В самом деле? — рассмеялась Кэйт, слегка возбужденная привычным графическим переосмыслением услышанного. — Вы намерены съесть этот последний кусочек? — спросила она, чтобы отвести разговор в сторону.
— Нет, возьмите. — Широко улыбаясь, он откинулся в кресле. — Не могу передать вам, какое удовольствие разделять еду с женщиной, которая по-настоящему наслаждается пищей. — Он разглядывал ее, полузакрыв глаза.
И снова она почувствовала, как его взгляд прошелся по всему ее телу и снова вернулся ко рту. У Кэйт перехватило дыхание. Никогда она не видела в глазах мужчины столь откровенного желания или, во всяком случае, не ощущала столь сильного физического воздействия. Неожиданно ей стало жарко.
— Не поужинаете ли вы сегодня со мной вечером? Я знаю одно маленькое сербское заведение…
— Я
Он положил свою ладонь на ее руку, и какое-то покалывание, начавшееся в кончиках пальцев, пробежало по ее руке и потом вниз, по спине.
— Мамаша Радикевич готовит такие кебаб-чичи и бурек, что можно прослезиться…
— И мне нужно немного вздремнуть прежде, чем мы приступим к ночным съемкам…
— А ее сарма…
— Вы неисправимы! — расхохоталась Кэйт.
— Тогда обещайте, что в следующий раз… Кэйт взглянула на его руку, по-прежнему лежащую на ее ладони. Рука была теплая, сухая и очень сильная.
— Да, в следующий раз.
С явной неохотой Джулио убрал руку, жестом спросил счет, расплатился и вывел Кэйт из ресторана на солнечную улицу.
— Замечательный день, — вздохнула Кэйт. Солнце согревало ее плечи, а ее обостренные чувства улавливали тепло, исходящее от руки Джулио и распространяющееся по всему ее телу.
Джулио безуспешно пытался подозвать такси.
— Куда вы направляетесь? Могу я вас подвезти?
— Нет, спасибо. Мне совсем рядом, до Восьмой авеню, а там недалеко.
— В таком случае, — он крепко прижал к себе ее руку, — я пройдусь с вами, — заявил он с озорной улыбкой.
— Наступает лето, — Кэйт сделала попытку завязать светский разговор. Она повела носом раз, другой. — Вы чувствуете запах лилий?
— Это в центре-то Манхэттена?
Кэйт снова принюхалась, но этот запах уже сменился другим — ароматом диких лесных роз, пряным и острым, как запах моря. Она медленно повернула голову этот запах, тонкий запах, исходил от Джулио.
— Когда в последний раз вы позволяли себе просто так, черт возьми, устроить выходной после полудня?
Она попыталась освободиться от него, чтобы взглянуть ему в глаза, но он так крепко держал ее руку, что она не смогла этого сделать.
— Я не помню, — призналась она. Это прозвучало неубедительно, но это была правда.
— Тогда пойдемте в Центральный парк.
— Но…
— И никаких но… — Он повлек ее сквозь пробку, устроенную таксистами на Пятьдесят шестой улице.
— Подождите минуту, — начала она и тут снова уловила этот запах, он щекотал ее ноздри и волнами катился по всему телу, достигая самых потаенных уголков.
— Х-м-м-м?
— В парк, так в парк.
— Не думаю, что кто-нибудь сегодня вернется на работу, — сказала Кэйт, когда они достигли своей цели. Все скамейки были заняты, аллеи полны прогуливающимися людьми, и бесстрашные парни с резиновыми бандажами на локтях и коленях отчаянно нарушали чинный порядок, гоняя на роликовых коньках.
Джулио расстелил для нее свой пиджак под молодым кленом, и она села, прислонившись спиной к стволу, в то время как он улегся рядом, подперев рукой голову. Закрыв глаза, она подставила лицо солнечным лучам. В глазах появились желтые и оранжевые круги, и она чувствовала, как спадает напряжение во всем ее теле.