Вкус порока
Шрифт:
– Уже признались, – улыбнулся психоаналитик, – Не хотите пройти пару-тройку сеансов, Дмитрий Сергеевич?
– Рад помочь, – улыбнулся я, – Но, к сожалению, я не настолько много зарабатываю, чтобы развлекаться подобным образом.
– Ну, ничего, настанет час… – загадочно вымолвил психоаналитик, и я вновь почувствовал себя неуютно. Внезапно он нахмурился, уставился куда-то в сторону. Я проследил за его взглядом. В заведение вошла женщина и села за столик у окна. Особой привлекательностью она не отличалась, да и возраста была почтенного.
Тень пробежала по челу психоаналитика – он пытался что-то вспомнить. Не удалось, беседа продолжалась.
– Вы
– С этим трудно не согласиться, Александр Петрович. Любая психотерапия направлена на избавление человека от проблем. Вопрос лишь в формах этой терапии. Гипноз, НЛП, арт-терапия – направления научные и посчитанные…
– Вы еще психодраму вспомните, – фыркнул Краузе, – Этакий драмкружок при ПТУ. Ролевые игры, просто цирк какой-то…
– А, по-моему, неплохо развивает творческий потенциал и изучает внутренний мир больного. Вы категорически не признаете все прочие направления в психотерапии, кроме психоанализа?
– Признаю. Больной волен выбирать, а медик – руководствоваться не только жадностью, но и тем, что подходит пациенту. Эффективна психодрама – ради бога. Если путь к пониманию проблемы находится в сознании анализанта, подойдет когнитивная терапия. Каждому свое. Но если речь идет о феноменах, находящимися ЗА пределами сознания, о потаенных, слепых, бессознательных побуждениях, противоречащих сознанию и требующих решительного устранения, то без психоанализа не обойтись.
Он снова покосился за мое плечо, задумался, стоит ли нервничать, решил пока повременить. Водрузил на меня тяжелый взгляд, и через минуту я начал понимать, откуда берется невроз навязчивых состояний.
– Составляете психологический портрет? – поинтересовался я.
– Это не сложно. Вы неглупы, достаточно воспитаны, предпочитаете неторопливый образ жизни и работы. Временами доставляете себе удовольствие полениться. Но это не значит, что вы не можете действовать быстро и изящно. Блестящий обыск в кабинете Ванина – тому подтверждение. Мы говорим о предпочтениях, а не о возможностях организма и ума. Зарабатываете вы немного, что заметно по вашей одежде и лицу…
– Лицо без налета денег? – пошутил я.
– …Но принимать пищу вы предпочитаете в приличных… ну, или относительно приличных заведениях. И неважно, что при этом ваш банковский счет стремительно скудеет. Это говорит о вашей разборчивости в некоторых аспектах…
– На скрипке не играете? – перебил я.
– Понимаю, куда вы клоните, – Краузе кивнул с таким видом, словно ожидал этого вопроса и даже благодарен за него, – На скрипке не играю, к музыке в любом ее проявлении отношусь без пиетета. Не понимаю, что находят в ней люди, помимо источника раздражения. Трубку не курю и вам не советую. Кочергу, согнутую разъяренным посетителем, вряд ли разогну. Но кулачному
Я чувствовал дискомфорт – этот странный тип опять меня раздевал.
– Наркотики – исключены, алкоголем, рискну предположить, не увлекаетесь.
– Не пью, – подтвердил я, – если есть повод. Но не припомню, чтобы отказывался от рюмочки-другой хорошего напитка – в приятной компании и уместных обстоятельствах.
– Пиво, надеюсь, не потребляете?
– Дорогие, преимущественно темные сорта с соответствующим гастрономическим дополнением, – с достоинством ответил я. Психоаналитик поморщился, из чего я сделал вывод, что люди, потребляющие пиво, даже дорогое и благородное – низшая каста. А существует ли пивофобия? – задумался я.
– Живете в Митино, не в апартаментах, трудитесь частным сыщиком, перебиваясь с хлеба на обеды в ресторанах, не женаты… Впрочем, – Краузе усмехнулся, – аналитический ум и способность выстраивать сложные ассоциации здесь ни при чем – я говорил с доктором Турицыным. Кстати, почему вы не женаты? Прошу понять меня правильно, я охотно допускаю, что вы натурал.
Я смутился, отчего глаза визави заблестели еще ярче. Собрался возмутиться – какое ему дело до моей личной жизни? Но вместо этого забормотал банальности про семейное положение на диване, что хорошая вещь – это замужество, а женитьба – так себе; а бессмертное высказывание Дэвида Бэгли, что женитьба для мужчины не означает аннулирования его охотничьей лицензии – всего лишь самоутешение. Лучше бы я молчал.
– У вас обязательно должны быть проблемы, – с удовольствием заключил Краузе, – Приходите, выделю часок, даже денег не возьму.
– С чего такая щедрость? – напрягся я.
– Так положено, – пояснил Краузе, – Не сочтите за благотворительность. Еще Зигмунд Фрейд советовал психоаналитикам делать скидки определенным категориям населения, а пару пациентов принимать бесплатно – дабы не превращать психоанализ в исключительно коммерческое предприятие.
– Спасибо, осчастливьте кого-нибудь другого…
И тут произошло событие, в корне изменившее мою жизнь. Доктор Краузе вновь смотрел за мое плечо. Тень улеглась на высокое чело. Я повернулся. Рядом с женщиной за столиком у окна стоял официант с подносом. На подносе возвышался чайник с кипятком. Дама заказала только чай. Она поднялась, бросила несколько слов официанту, забрала у него чайник и решительно направилась в нашу сторону. Пульсация в голове – тревога! Ее лицо, изъеденное морщинами, было смертельно бледным, губы сжаты, в глазах блестело то, что психиатр назвал бы искрой безумия. Всё произошло стремительно. Неповоротливый психоаналитик не успевал подняться. У дамы тряслись руки. Она сняла крышку с чайника. Движение рукой уже шло – она собралась выплеснуть кипяток в лицо Краузе! Я вскочил, отбросив ногой стул, и когда она хрипло воскликнула: «Получай, подонок!», проделал что-то из боевой хореографии, схватил ее запястье и отвел атакующую длань. Выплеснулась часть кипятка – дама кричала от боли, а я стерпел. Отобрал у нее опасный предмет, поставил на стол и схватил за руки обезоруженную женщину. Она разочарованно выла, вырывалась…