Вкус утекающей воды

Денисов Олег

– Эй, мужики! – закричал я с берега, – бреднем это неспортивно! На удочку надо ловить! На удо-чку-ууу! На червя! Клёв зверский! – и поднял над головой два ведра полудохлых карасей.

Глава 4. Лицо древесины твёрдых пород

За завтраком, Александр смущённо сообщил, что вести меня к орланам пока совершенно некому. Именно сегодня у него появилась единственная возможность съездить в Пыру, а Таволга женится. И хотя, тот совсем не против, составить мне компанию, лучше не отвлекать его на финишной прямой: вдруг сбежит или заблудится. Таволга, в свою очередь,

пообещал мне во время отсутствия Александра устраивать обзорные экскурсии по местным достопримечательностям. А Кукушкин? Кукушкин тоже обрадовался, что я остаюсь. И моё душевное спокойствие улетучилось. За последние двенадцать часов он меня сначала чуть не убил, потом чуть не утопил. Александр вернётся через неделю, и это самый оптимистичный прогноз. Шансы мои невелики…

Чтобы задаром не пропадать, я сделал официальный запрос о наличии присутствия черных груздей в моей тарелке и запасов сметаны на неделю. «Ноу проблем, Андрюша» – также радостно доложил Васильич, что в переводе с кукушкинского означало «олл райт Христофор Бонифатьевич, век воли не видать!» И в качестве подтверждения своих мирных намерений огласил меню на неделю: люляки баб, омары в красной бормоте и свиное рыло на посошок. В конце списка числился сладкий поминальный компот. Но Кукушкин об этом не упомянул.

Звук захлопнувшейся за Сашей двери ещё не успел отразиться от стен, а Кукушкин уже объявил: «Идём менять балку в сенях!» Он переворошил вверх дном всю избу в поисках рулетки, но нашёл только калькулятор «Электроника» и мрачно на него уставился.

– Калькулятор тоже может быть единицей измерения, – не удержался я, – но тогда лучше счёты, у них длина длиннее. Васильич, может у тебя есть счёты?

– Счёты у меня только с тобой, – явно враждебно ответил Васильич и полез в шкаф, служивший ему оружейной комнатой.

Отрезать себе язык, посыпать голову пеплом или сразу сигать в окно? После трудностей и лишений, которые я перенёс за ночь, и сытного завтрака голова отказывалась соображать. Мысли водили хоровод: отрезать, посыпать, выпрыгнуть; отрезать, посыпать, выпрыгнуть. Чего отрезать, где посыпать и куда выпрыгнуть? Но Кукушкин оказался проворней, он выудил со дна оружейного шкафа старинную рулетку размером со сковородку среднего калибра. Я поначалу даже решил, что это магазин от какого-то пулемёта.

– Васильич, ты, наверное, с ней Беломорканал построил? Или Днепрогэс? – снова не удержался я, – как раз от берега до берега хватит.

– А может и построил, – гордо ответил Васильич. И мы пошли поднимать сени.

Сделав необходимые измерения, и прихватив с собой топор войны и пилу дружбы, мы зашагали к ближайшему оврагу. Там Васильич выбрал самую кривую берёзу. Предсказуемо дерево упало в прямо противоположную сторону от задуманного. Нам пришлось продираться по склону оврага через кусты, чтобы расчленить берёзу на нужные части. Наконец, мы вытащили на опушку два бревна, отпиленных строго по меткам Васильича, взвалили их на плечи и пошли к дому.

«Берёза относится к твёрдым сортам древесины, её плотность около 650 кг на один куб (при относительной влажности 12-15%)».

Но только что спиленная, она очень тяжёлая!

«Берёзу в основном перерабатывают в шпон и фанеру».

Я в который раз перекинул бревно с одного плеча на другое.

«Из неё изготавливают рукоятки топоров и кувалд, а также приклады

автоматов АК-47, АКМ и АК-74».

Старик давно обогнал меня и нёс своё бревно с лёгкостью, будто это черенок от лопаты, а я чувствовал, что мой позвоночник сейчас треснет. Мне было очень стыдно.

«Древесина берёзы – это отличные дрова. Из-за высокой плотности их рекомендуется сушить около 1,5 лет. Сухие берёзовые дрова горят красивым голубоватым пламенем, почти не искрят и выделяют приятный запах из-за содержащихся в них эфирных масел».

Пот лил с меня ручьями, дыхание сбилось, ноги заплетались и меня тошнило.

«При повышенной влажности, без специальной защиты, древесина берёзы легко поражается грибами и быстро загнивает».

Но я не мог сдаться. Собрав все нервные импульсы в электричество одного провода, я ринулся вдогонку. План был такой. Обогнать. Благородно предложить: «Сэр, не желаете ли передохнуть». И упасть замертво. Обгоняя, Васильича на последнем вздохе, я заметил какую-то асимметрию в наших брёвнышках. Я притормозил. Когда передний конец бревна Васильича поравнялся с моим ухом, задний конец сравнялся с концом моего бревна! «Оптический обман», – решил я и остановился. Васильич радостно продефилировал вдоль моего уха, напевая: «Я-майка, Я-майка…» Но когда задний конец его бревна достиг того же самого уха! Моего уха!!! Передняя часть его бревна, вместе с Васильичем, ещё не успела достичь начала моего бревна?! В проекции Васильич вместе со своим брёвнышком дважды умещался в тени моего бревна!!! Оптика страшная сила. Но я устоял.

«Древесина берёзы отличается высокой прочностью, стойкостью к ударным нагрузкам и однородностью структуры».

***

Васильича я простил. Вернее, поверил, что он не специально.

– Да это все из-за этой древней рулетки, на ней все цифры стёрты» – оправдывался он.

– Рулетка эта – Вещь! Благодаря ей Днепрогэс построили, – я старался быть великодушным.

– С помощью неё, дай бог, коровник в Кривом Яре построили, – признался Васильич. – И, вообще, если Вещь пошла по рукам, это уже не вещь.

В конце концов обоих брёвен, мы пришли к совместному заключению, что ошибка произошла из-за того, что все измерения производились среди кустарника вне зоны прямой видимости. И без чьего-либо злого умысла. Но тащить бревна дальше, я категорически отказался и отправил Васильича за мотопомпой. Васильич вернулся достаточно быстро. Без мотопомпы, сердитый, бубня себе под нос: «Жлобы и недостаток электричества нас погубит». Зато он прикатил тачку времён Гражданской войны. Такие обычно в кино показывают. Я подкинул Васильичу идею создать в школе музей трудовой и боевой славы, два экспоната уже есть: рулетка, с помощью которой Днепрогэс построили и тачка времён Гражданской войны. Он задумался.

Благодаря нашей Дружбе, мы получили сразу три бревна, погрузили их в тачанку и погромыхали в сторону деревни. Васильича я недооценил: по дороге мы заехали на пилораму, и нам тут же выпилили из наших кривулек три прекрасных ровных бруска.

– А нельзя ли было сразу взять готовые бруски здесь? – поинтересовался я у Васильича, оглядывая территорию пилорамы, заваленную всяческим древесным разносолом, – Их тут как из ружья?!

– Нельзя! Ты что забыл, что я курирую строительство школы? – Васильич был категоричен. – Стоит мне взять хоть лучинку, и я потеряю лицо.