Вкус вишнёвой лжи. Книга 2
Шрифт:
— Он не причастен, — спокойно говорю я. — По крайней мере, в этом случае.
— Не понимаю.
Её внимательный взгляд буравит меня насквозь, но я колеблюсь. Стоит ли рассказывать Ире подробности дела? Могу ведь впутать её ещё сильнее, хотя сам недавно упрекал в этом Скворецкого. Но ведь в неизвестности Ирка может чего похуже натворить, мне ли не знать.
— Власова жива. Я думаю, она сговорилась с Рыковым, чтобы отобрать у Стаса компанию.
— Вот сучка, — сплевывает Ольханская. — А я ведь её ещё жалела…
Растрепав
— Это только предположения, — бодрые нотки в голосе девушки мне совсем не нравятся. — Возможно, я ошибаюсь.
Она поникает. Опускает голову и смотрит на скрещенные пальцы. Недолго молчит.
— Ты же понимаешь, что тебе нельзя это знать? Это служебная информация, к тому же неофициальная. Если мы погорим, ты тоже, — замолкаю, ведь подобные аргументы на Ольханскую вряд ли подействуют. — У тебя всё в порядке?
— В смысле? — непонимающе прокашливается.
— Голос осипший, очки. Плакала?
Ира не смотрит на меня, но смена темы играет мне только на руку. Чем меньше вопросов она задаёт, тем реже я буду врать.
— Всё в порядке. Приболела немного, — врёт.
Не хочет, чтобы я знал о её разрыве со Скворецким, и это почему-то задевает. Ведь беда в том, что я обо всём в курсе. Стас сам же и рассказал.
— Тебе стоит уйти отсюда, — помедлив говорю я. — Уйти и забыть обо всём. Ты всё равно ничем не сможешь помочь.
Я буквально чувствую, как воздух между нами накаляется в преддверии чего-то неприятного. Кружка в моей руке вздрагивает, когда я краем глаза вижу вставшую с дивана девушку. Не хочу на неё смотреть: почему-то в последнее время это особенно неприятно.
— Зачем ты так? — её голос на удивление тих. — Разве не помнишь, через что мы втроём прошли? Сколько всего нам пришлось пережить?
Лишь фыркаю.
— Чё ты фыркаешь?! — повышает голос. — Раньше ты был готов жизнью рискнуть ради Стаса! А теперь что? Бросишь его вот так? Какой ты после этого друг?
Не знаю, зачем она пытается играть на моей совести, ведь её как раз у меня практически не осталось. Лишь холодная решимость выполнять свою работу.
— Друг? — усмехаюсь. — Нормальные люди не подкатывают к девчонке, которая нравится твоему лучшему другу!
— При чём тут?.. — она вскидывает руками и издаёт нечто похожее на рык. — Мне что надо было в твои объятия тут же прыгать? Я Стаса любила, уж извини.
— Любила? — вскидываю бровь.
Ира непонимающе ведёт плечом, неуверенно переступая с ноги на ногу. Оговорочка в прошедшем времени здесь не просто так, хотя, может быть, я просто вижу то, что хочу видеть. Чтобы не смущать Ольханскую, решаю сменить тему.
— Мы были тупыми детьми. Творили чёрте что. Даже о последствиях не думали, — делаю глоток слегка остывшего кофе. Медлю. — Ты сама это прекрасно понимаешь, а если нет, то тебе стоит повзрослеть прямо сейчас, пока ты не сотворила какую-нибудь херню.
Она отмахивается, и поворачивается в сторону
— Ира, блять! — поднимаюсь на ноги и догоняю её, прежде чем та успевает выйти в коридор. Не прикасаюсь к ней, лишь преграждаю дорогу. — Пойми, ты в любом случае в опасности. Рыков может воспользоваться тобой, чтобы надавить на Стаса, понимаешь? И чем больше ты знаешь, чем больше влезает в это дерьмо, тем тебе же опаснее, — пауза. Затем уже тиши. — Вообще не понимаю, че ты с ним носишься. Ему же компания важнее всего.
Ольханская опускает голову, потому что я попал в самую точку. Наступил на мозоль, ударил в сломанную кость. Она молчит, и я уже решаю отступиться. Качаю головой, делаю шаг в сторону, но замираю после слов Иры:
— Я предложила ему продать компанию и уехать вместе куда-нибудь подальше от проблем, — тихо говорит девушка.
— Раз ты здесь, значит, он отказался, — не вопрос.
— Я сама прекрасно знаю, что ему компания важнее всего! — в её голосе скользит отчаяние. — Всегда знала! Но я не могу бросить человека, который столько всего для меня сделал! Как ты не понимаешь.
Я понимаю. Прекрасно понимаю. Вот только, как говорил мой психолог, хочешь быть счастлив, отпусти прошлое, которое тянет тебя вниз. Даже если ты думаешь, что не сможешь без него жить. Ира любила Стаса, возможно, до сих пор любит, и я не могу винить её в том, что она выбрала не меня. Однако избавиться от злости за все эти годы у меня так и не получилось. Вот только вопрос в том: на кого же я на самом деле злюсь?
Повернувшись к ней, я кончиками пальцев провожу по её постриженным волосам и с какой-то грустью говорю:
— Тебе, правда, идёт. И хватит реветь из-за дебилов, которые не ценят тебя.
Осторожно сняв с неё очки, надеваю на её голову, успевая машинально убрать выбившуюся прядь волос за ухо. Глаза Иры красные из-за слёз, но всё такие же пронзительные.
Она вдруг улыбается, прокашливается и отступает.
— Слушай, — вздыхаю, осторожно прикасаюсь к её плечу. Она в свою очередь обнимает себя руками, давая мне понять, чтобы я этого не делал. — Пообещай, что не будешь пытаться разобраться в этой ситуации? Держись в стороне, а я буду делиться с тобой информацией. Если мне понадобится твоя помощь, я обязательно позвоню. Идёт?
Она неуверенно кивает.
— Вот и славно.
Мы стоим напротив друг друга, даже взгляда оторвать не можем. Это так неловко и одновременно невыносимо, особенно когда совсем недавно наши губы тонули в жадных поцелуях, а руки трогали всё, до чего только могли дотянуться.
В любом случае это всё кажется каким-то сном, воображением. Возможно, это даже происходило с нами в других реальностях…
— Может, ты и прав, — тихо смеётся. Я не знаю, что именно она имеет ввиду, но не переспрашиваю. — Я пойду. Увидимся ещё.