Вкус вишнёвой лжи. Книга 2
Шрифт:
Лифт останавливается. Моргаю, прогоняя мысли. Двери открываются — выхожу, иду в сторону отдела маркетинга. Макет огромных очков, множество столиков и дамочки в дорогих нарядах.
— Доброе утро, президент!
— Здравствуйте, Станислав Максимович.
— Доброе утро!
Улыбаюсь. Киваю. Здороваюсь.
Все такие приветливые, а за спиной по любому кости перемывают. Двуличные твари. Хотя, женская часть компании точно представляет меня в своих эротических фантазиях. Ясен хрен, я же крут. Как-то слышал разговор парочки сотрудниц, они
Кабинет брата… Простите, уже Алексея Михайловича, встречает меня всё той же неприветливой аурой. Столько раз я сюда врывался, чтобы позлить Тёму, и ни разу не думал, что придётся наведаться сюда к новому директору в качестве президента компании. Забавное стечение обстоятельств.
Стучу, прежде чем зайти. А то мало ли. Непристойностями занимается.
Открываю дверь, нагло захожу. Первое, что замечаю: перестановку. Ровно половина панорамного окна занавешена шторами, и тень плотной массой падает на письменный стол. Словно владелец кабинета настоящий вампир, презирающий свет. Любимой картины брата больше нет. Так же некоторых других его вещей. Диван передвинут в тёмную часть комнаты. На светлой стороне остался лишь большой цветок в горшке, на стене плазма, рядом доска для записей. Как в школе.
— Станислав Максимович!
Не сразу замечаю Вершинина, спрятавшегося в тени штор. Даже в замешательстве замираю.
Парень выбирается из-за стола и выходит на свет. На этот раз на нём белая рубашка и голубые джинсы, на скулах лёгкая щетина. Такое чувство, что парень не спал пару дней, пытаясь расставить мебель по фен шую.
— Вы извините, я позволил себе немного посвоевольничать. Мне так намного комфортнее работать, — улыбается. — Слышал, раньше этот кабинет принадлежал Вашему брату… — ни грамма сожаления.
— Теперь это Ваш кабинет, Алексей Михайлович, — прячу руки в карманах. — Как Вам коллектив? Осваиваетесь?
— Да. Здесь очень приветливые люди. Всегда готовы помочь…
Ну, да. Ты ж их начальник. Ещё бы они не помогали…
Прохожу вглубь кабинета, медленно скользя взглядом по доске. К ней магнитиками прикреплены несколько вырезок из журналов, а рядом маркером написаны цифры: «4», «3,1», «9» и тому подобное. Интересно, что они означают? С первого взгляда понимаю, что статьи в газетах написаны про «Бигарро». Собирает информацию? Шпионит что ли?
— Пытаюсь изучить прогресс, — замечает мой взгляд. — У меня есть парочка идей по улучшению, если хотите…
— Хочу, — перебиваю. — Но не сейчас. В конце недели будет совещание директоров, там и выступите.
Молчит. Обиделся?
Сегодня на улице красиво: за окном хлопьями падает снег, завивается и кружится в таинственном танце. Несмотря на жару в кабинете, вид на холодный зимний город пробирает до дрожи. Почему-то снова думаю об Ире. Отрываю взгляд от окна и останавливаю на стене, где раньше висела картина.
— Решил убрать, — комментирует
Это была любимая картина Тёмы.
— Пусть её принесут ко мне, — не прошу, приказываю.
— Хорошо, — кивает. — И ещё…
Уверенно подходит к столу и достаёт что-то из верхнего ящичка.
— Я думаю, это Ваше.
Протягивает фотографию. Ах, да. Точно. Я совсем забыл о ней. Фото в рамке, которое всегда стояло на столе у брата. Приходя к нему, я постоянно думал, что же там? А оказалось, что я.
Забираю вещь, скользя взглядом по старому детскому снимку. На нём я и Тёма. Счастливые такие, совсем дети.
— Ладно. Осваивайся потихоньку, — улыбаюсь.
Ещё раз осматриваюсь. Ну и темень же здесь! Артём бы с ума сошёл, узнай, во что превратился его кабинет.
Что-то больно пронзает сердце — очередной вдох даётся с трудом. Наверное, это отражается на моём лице, раз Алексей начинает хмуриться. Уже, наверное, собирается спросить, всё ли со мной в порядке, но я поспешно киваю и ухожу.
Только разговоров по душам мне не хватало. Не с ним уж точно. И не с Назаром: тот терпеть не мог брата. Считал его зазнавшимся ублюдком.
И опять в голове всплывает Ира.
Неужели, она единственная, кто остался?
Не осуждает мой выбор помочь отцу.
Назар.
Не охотится за деньгами и статусом.
Мать.
Не презирает.
Зазнавшиеся акционеры.
Не лицемерит, не врёт, не накидывает исподтишка петлю.
Екатерина. Олег?
Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями. Нельзя принимать поспешных решений, у меня и без этого проблем хватает. Но, в конце концов, чтобы разложить всё по полочкам, придётся снова встретиться с Ольханской. В любом случае, этого не избежать.
А вот и Лёша: DDD
Ложь 12. Ира
«Счастье и радость лишь миражи
В мире, что полон грязи и лжи». (ШАРЫ, Селадон & Армида)
Анастасия Приходько — Мама
Ложь 12. Ира
Снег крупными хлопьями оседает на каменные надгробья, пряча фотографии и имена под слоем плотной массы, словно оберегая души умерших от чего-то плохого. Ветра нет, и кажется, что всё вокруг замирает. Время останавливается, и лишь я продолжаю пробираться по заснеженной тропинке между рядами изгородей, вглядываясь в могилы незнакомых людей.
Вокруг тихо и спокойно: мёртвые спят, и нарушать их сон запрещено. Голые деревья, холодный ослепительно-белый снег, старые спрятанные под ним «лежаки». Небо, укрытое тёмно-серыми тучами, словно океан написает надо мной, и кажется, что вот-вот оттуда вынырнет кит и так же внезапно исчезнет.
Нужное место ищу долго. Давно сюда не приходила, и у меня не сразу получается сориентироваться в бескрайнем просторе кладбища. Здесь сотни, если не тысячи людей, и мысль о том, что все они когда-то дышали, улыбались, любили, пробирает до дрожи. Когда-нибудь среди них окажусь и я.