Вкус вишнёвой лжи
Шрифт:
— Ну, в смысле, на тросах, а не так, — поясняет парень. — Я чё дебил что ли без страховки с моста прыгать?
Начинаю смущённо смеяться, потому что именно так я и подумала. Безумие какое-то. Вообще не понимаю, что сейчас происходит. Я в машине с Назаровым еду по ночному городу и хохочу под весёлую танцевальную песню.
— Ты меня совсем за больного принимаешь что ли? — шутит Костя. — У меня так-то голова на плечах, — замечает мой скептичный взгляд. — Ну, периодически присутствует, — улыбается.
— Ладно-ладно, — сдаюсь. —
Назаров улыбается, чуть прищуривая веки, а потом отворачивается. Парень давит на газ, ускоряясь, и мы мчим по практически пустым улицам, не заботясь о правилах дорожного движения.
Время пролетает быстро, и я даже не успеваю насладиться нелепыми шуточками водителя, как на горизонте появляется мой дом. В молчании мы заезжаем во внутренний дворик комплекса и двигаемся к подъезду. Костя останавливается прямо на надписи: «Ира прости» с пропущенной запятой, но двигатель не глушит.
Не люблю подобные нелепые расставания. По закону жанра я должна поблагодарить Костю за то, что он подбросил меня до дома, составил компанию и вообще не поленился в такое время заехать за мной, а потом мы бы поцеловались и понеслось. Но к чёрту этот жанр. Целоваться я ни с кем не собираюсь, и это вовсе не свидание.
— Спасибо, что подвёз, — благодарю, после чего тянусь на заднее сидение за сумкой.
— Да без проблем, — бросает Костя.
Выпрямляюсь, устремляю взгляд на парня, думая о том, какие же у него большие синие глаза, а после, разворачиваюсь и выхожу на улицу, не позволяя неловкой паузе затянуться.
— Пока, — нагибаюсь, чтобы ещё раз взглянуть на Костю.
— Ага, — поднимает руку в прощании.
Улыбаюсь, хлопаю дверью и отступаю назад, наблюдая за тем, как машина газует и срывается с места, словно дразня меня.
Ну, что ж, вот и всё. Вечер в компании Кости Назарова окончен.
Его большие синие глаза продолжают преследовать меня, пока я поднимаюсь по лестнице на нужный этаж, проникаю в квартиру, скидываю с себя одежду и забираюсь под одеяло, даже не приготовившись ко сну. Лишь когда почти засыпаю, мысли переключаются на то, что завтра у меня выходной. Просплю до обеда, наслажусь законным отдыхом, а потом, может быть, даже соизволю сходить в магазин.
Однако, все надежды на сон до обеда рушатся вместе с настойчивым дверным звонком. Я вздрагиваю и открываю глаза, даже не понимая, смогла ли я заснуть или же так и провалялась всю ночь. Который час? На улице светло, значит, уже утро.
Голова раскалывается из-за трели, и я раздражённо выбираюсь из постели, сразу оказываясь в объятиях прохлады. Да кого там притащило в такую рань? Что бы у него палец отвалился… Приклеился что ли к звонку?
Кутаюсь в халат, небрежно завязывая пояс, неохотно плетусь к выходу. Хочется закричать, что я сейчас открою эту чёртову дверь, чтобы перестали трезвонить, но тогда точно испугаю бабулю. Хотя, её даже танком не разбудишь…
Бегло
Даже не взглянув в глазок, открываю дверь и с ненавистью впиваюсь взглядом в незваного гостя. Выходной, утро, и я не в своей любимой постели. Виновник должен пройти все семь кругов ада, прежде чем я его прощу.
На пороге стоит растрёпанный парень в мятой кофте и со свежей ссадиной на скуле. Когда только успел подраться?
— Костя? — голос хриплый, и я прокашливаюсь. — Какого чёрта ты здесь делаешь?
— Проблемы, — нагло заходит в квартиру, прикрывая за собой дверь, и мне приходится отступить. — Стас пропал.
— В смысле? — закрываю глаза, пытаясь сообразить, что происходит.
— В прямом. Дома его нет, на звонки не отвечает.
— Может, шляется где-то, — предполагаю. — Я не знаю.
Костя шумно вздыхает.
— Мы договорились встретится, как только я отвезу тебя домой, — на удивление спокойно бормочет парень. — Он сказал, что у него есть важный разговор. Стас просто так никогда не исчезает. Я его всё утро ищу, но ничего.
Скрещиваю на груди руки, смотря в сторону двери, за которой спит бабушка. Обычно она просыпается в восемь, иногда позже. Точно в это же время приходит отец, если, конечно, у него нет более важных дел. Если Назаров задержится, второй встречи со следователем соседнего района ему точно не избежать.
— Почему ты ко мне-то с этим пришёл? Да ещё в такую рань, — зеваю, устало наблюдая за тем, как мои мечты поспать до обеда медленно, но верно испаряются под решительным и настойчивым взглядом собеседника.
— Мне больше не к кому прийти, — врёт. Точно врёт. Сто пудово. — И ещё вот это, — достаёт из кармана помятую пачку сигарет, и я непонимающе качаю головой, мол, и что это такое? — Это сижки Стаса. Нашёл их рядом с местом, где мы вчера с ним расстались. Сечёшь?
Не секу.
— Я не… — пытаюсь придумать разумное объяснение, но в сонную голову ничего путного не приходит.
— Он никогда бы не выбросил её вместе с сигаретами, — медленно и чётко говорит Назаров, и в этот момент я чувствую себя совсем тупой. — Понимаешь? С ним что-то случилось. Жопой чую. От этих богатых ублюдков ничего хорошего ждать нельзя, особенно, когда они собираются в одном месте.
Я прикрываю глаза, пытаясь не выругаться из-за внезапной мысли. Вчерашний благотворительный вечер, двое парней, собиравшихся подкараулить Стаса и отомстить за друга, сижки на асфальте. Этого же не может быть. Нет. Они же не могли напасть на Скворецкого сразу же после встречи. Глупо же. Так глупо, что даже я хочу застонать от безысходность.
Нельзя в это лезть, не моё дело, не мои проблемы. Я должна выгнать Костю и вернуться в постель, чтобы поспать до обеда, а потом приготовить что-нибудь вкусненькое, поухаживать за бабулей и посмотреть какой-нибудь фильм. Всё.