Вкус запретного плода
Шрифт:
— Я прилечу в Нью-Йорк завтра утром.
Коун положил трубку.
Меньше чем через полчаса зазвонил личный телефон Спенса.
— Спенс? — произнес Доктор. — Кажется, Энсон Тафт находится в затруднительном положении, верно?
— Еще бы! Вся программа на четверг развалилась!
— Нет, я имею в виду личные проблемы…
— Связанные с разводом? — спросил Спенс, почти раздраженный таким пустяком, не имевшим отношения к делу.
— Именно, — сказал Доктор. — Как обстоят его дела?
—
— Так я и думал, — задумчиво сказал Доктор.
— Какое это имеет значение?
— Объясню тебе, Спенс. Все эти управляющие крупных компаний, обладающие большой властью и влиянием, свободно распоряжающиеся деньгами, все равно остаются наемными работниками. Вечно едва сводят концы с концами. Когда такой человек заключает соглашение о разделе собственности, судья принимает во внимание его «грязные» доходы. Но бедняге приходится жить на то, что остается после уплаты налогов. Это нелегко…
— Вы хотите предложить ему кое-что под столом… — понизил голос Спенс.
— Конечно, нет! — возмущенно произнес Доктор — не потому, что он возражал против таких методов, а потому, что считал это средство опасным в данной ситуации. — Мы окажем Тафту услугу, своевременную услугу, которая поможет ему уладить его бракоразводные проблемы.
— Каким образом?
— Как может такой тип, как Тафт, законным путем достать деньги, необходимые для развода, не беря взятки?
— Не знаю.
— Я тебе перезвоню.
Озадачив Спенса, Доктор положил трубку.
В десять часов, когда Спенс вышел из театра после прогона спектакля, сценаристом, режиссером и исполнителем главной роли которого были клиенты ТКА, он обнаружил в вестибюле ждавшего его Фредди Фейга.
— Доктор весь вечер пытался дозвониться до тебя. Свяжись с ним немедленно.
Они пересекли 45-ю улицу, прошли по переулку Шуберта; зайдя в «Сарди», Спенс попросил подключить на втором этаже телефон. В углу просторного пустого зала Спенс Гоулд связался с Доктором, обедавшим в «Чейзене».
— Спенс, я получил сегодня известие от моего брокера. Выпускаются новые акции — «Федерейтед Электроникс». Номинальная стоимость — пять долларов. Биржевая цена уже составляет семь долларов. Она должна в самое ближайшее время подскочить до двадцати или больше. Я собираюсь купить сейчас десять тысяч акций. Я готов уступить Энсону Тафту любую часть этого пакета, если он пожелает.
— Любую часть? — спросил Спенс.
— Или весь пакет, — заявил Доктор. — Так он сможет сорвать куш законным способом. Без мошенничества. Без взятки. Простая, честная сделка. Предложи ему это завтра.
— Хорошо, хорошо, — сказал Спенс и тут же спросил: — А что, если у него не окажется денег?
— Сообщи мне. Я смогу решить эту проблему.
Следующим утром, в девять тридцать,
— Если вам нужны наличные для покупки акций, Доктор достанет их.
Выражение лица Тафта сильно изменилось. Он улыбнулся и сказал:
— Это будет займом. Не подарком. Я не хочу стать жертвой расследования федерального комитета по СМИ.
— Обещаю вам, это будет займом, — сказал Спенс.
— О’кей.
Тафт кивнул.
Через три часа Энсона Тафта по рекомендации Ирвина Коуна посетил мистер Бартон. Молодой, коренастый, смуглый Бартон говорил негромко, произнося каждое слово с излишней тщательностью. Он изложил условия. Тафт сможет получить краткосрочный займ величиной в пятьдесят тысяч долларов. Принимая во внимание риск, связанный с приобретением новых акций, Тафту придется выплачивать пять процентов от этой суммы еженедельно.
Тафт слушал, проделывал в уме арифметические операции. Десять тысяч акций при недельном подъеме на пятнадцать пунктов принесут доход в сто пятьдесят тысяч долларов. Пять процентов от пятидесяти тысяч долларов за этот промежуток времени составят две с половиной тысячи долларов. Он сможет продать акции, вернуть кредит вместе с грабительскими процентами и положить себе в карман более ста сорока пяти тысяч долларов. Даже после уплаты налогов у него останется достаточно денег, чтобы рассчитаться с женой.
В худшем случае, если ему придется продержать акции на руках в течение двух недель, проценты возрастут до пяти тысяч долларов — сущий пустяк по сравнению с прибылью. Если курс возрастет только на десять, а не на пятнадцать пунктов, он все равно получит девяносто тысяч долларов. Тафт принял предложение мистера Бартона. Они пожали друг другу руки; Бартон обещал, что деньги поступят к Тафту достаточно быстро и он успеет купить акции.
Позже, днем, в офис Доктора позвонил его старый друг, Кошачий Глаз Бастионе.
— Док? Мой парень был там сегодня утром. Мы сделали хорошее предложение. Считай это одолжением тебе. Пять процентов в неделю. Пятьдесят тысяч.
— Спасибо, Кошачий Глаз. Но не забудь — когда он попадет в затруднительное положение, сначала позвони мне. Прежде чем ты что-либо сделаешь.
— Ты меня знаешь, Док.
Помолчав, Бастионе добавил с некоторым смущением:
— Док… может быть, ты сделаешь кое-что для меня…
— Конечно, Кошачий Глаз! Что угодно!
— У меня здесь есть одна девушка. Славная маленькая итальянка. Она умеет трахаться и держать язык за зубами. Никогда не поставит мужчину в неловкое положение. В конце концов, у меня есть жена и дети. Ну, ты сам все понимаешь, — сказал Бастионе тоном студента-первокурсника.