Владимир Путин: Четыре года в Кремле.

Медведев Рой Александрович

Демократы не смогли создать ясной идеологии, они не создали массового движения. Из их разрозненных рядов не образовалось ни одной жизнеспособной партии. Их крошечные партии — от «Демократической России» до «Демократической партии России», от «Выбора России» до «Партии российского единства и согласия», от движения «Реформы — новый курс» до «Наш дом — Россия» — хотя и претендовали на роль партий власти, но оказались несостоятельными в этом качестве. Крайне слабой оказалась и оппозиционная демократическая партия «Яблоко». Слабой оказалась и КПРФ, в идеологии которой причудливо перемешались элементы марксизма-ленинизма и православия, советского патриотизма и русского национализма, сталинизма и социал-демократизма.

Хотя такие деятели,

как Чубайс, Гайдар, Бурбулис, Борис Федоров, и пытались своими действиями и заявлениями походить на большевиков первого поколения, историки будут оценивать их, скорее всего, лишь как второе издание керенщины. Солженицын вполне справедливо называет этих людей «февралистами». Без Ельцина, который проводил постоянную селекцию в своем окружении и правительстве, весь этот либерально-демократический режим не продержался бы у власти и двух лет, как не смог бы продержаться в России и триумвират Руслана Хасбулатова, Александра Руцкого и Альберта Макашова — главных противников Ельцина в 1993 году.

Роль ЦК КПСС в 90-е годы пыталась играть, как известно, администрация президента, аппарат которой и разместился в зданиях ЦК на Старой площади. Именно здесь рождались разного рода временные идеологические концепции и составлялись послания президента. Но все эти концепции были слишком изменчивы и неубедительны и не могли стать основой для государственного строительства. Государственные органы были дезориентированы и работали все хуже и хуже. Было очевидно, что Борис Ельцин как президент не любил и не берег доставшееся ему в наследство от Советского Союза государство и его большой аппарат. Еще в 1990 году, когда его избрали Председателем Верховного Совета РСФСР, Борис Ельцин убедился, что у Российской Федерации практически нет своего государственного аппарата, и все главные вопросы решают непосредственно ЦК КПСС и Совет Министров СССР.

Мало что изменило в системе управления и создание слабой и неавторитетной Российской Коммунистической партии, которую возглавляли Иван Полозков, Геннадий Зюганов и Альберт Макашов. Однако всего через год и почти без всякой борьбы Советский Союз оказался разрушенным, и в подчинение к Ельцину и его слабой команде попало громадное и разветвленное Советское государство со всеми своими учреждениями и службами, а также вся экономика Советской России с ее гигантской оборонной составляющей. Распорядиться разумно этим наследством руководство новой России не смогло.

В стране сложилась необычная ситуация. Народные массы в 90-е годы были деморализованы и пассивны, а рыночная экономика мучительно и трудно появлялась главным образом в сфере торговли и услуг, в формах мелкого и среднего производства — там, где в советское время не существовало достаточно разветвленных, жизнеспособных и необходимых обществу структур. Основная часть тяжелой и оборонной промышленности, транспортных систем, космической отрасли, энергетики, металлургии и добывающей промышленности почти не изменилась с советских времен и постепенно деградировала. Деградировала и огромная государственная машина, которая хотя и с трудом, но продолжала поддерживать безопасность страны и жизнь общества, оберегая всех нас от краха и анархии. В стране сохранились двухмиллионные Вооруженные силы, где сотни тысяч офицеров, несмотря на нужду и недовольство, выполняли свой долг. Продолжали работать и сотни тысяч работников специальных служб, людей, хорошо подготовленных профессионально, но унижаемых режимом материально и морально, отодвинутых на обочину, не имеющих возможности надежно обеспечивать безопасность страны и вынужденных пассивно наблюдать за ростом организованной преступности, терроризма и коррупции.

Резко ухудшилось положение основной массы чиновничества, людей, занятых в управлении: в управлении городами и поселками, сельскими районами и областями, в администрации автономий, правительства, префектур крупных городов, даже в администрации президента, Государственной Думы и

других высших органов власти. Заработная плата этих чиновников существенно снизилась, а многие прежние привилегии потеряли смысл с появлением рыночной экономики. Многие из этих людей были деморализованы, они были лишены ясных перспектив и стабильного руководства и перестали получать указания от политических структур. Была разрушена и почти вся система контроля за деятельностью государственных учреждений.

В еще худшем положении оказались работники милиции, прокуратуры, судебной и пенитенциарной систем, даже пожарные службы. Миллионы ученых и инженеров высшей квалификации, занятых в военно-промышленном комплексе, испытывали острую нужду и чувства униженности и невостребованности. Но те же самые чувства испытывали миллионы учителей, врачей, преподавателей вузов, деятелей культуры, чиновников среднего и низшего звена. Дело доходило до забастовок, голодовок, самоубийств ученых, учителей, офицеров, работников «Скорой помощи» и персонала исправительно-трудовых колоний. Именно эта огромная масса образованных, выполняющих свою работу и свой долг, но недовольных своим положением людей и составила политическую армию новой, не слишком обычной, государственно-капиталистической по своему социально-экономическому характеру революции.

Эта революция не была движением низов общества, и поэтому она не сопровождалась теми волнениями и беспорядками, которыми сопровождаются обычно революции классического типа. Однако и у нас в основе перемен был социальный, политический и экономический протест. Российское общество к концу 1999 года представляло собой не просто насыщенный, но перенасыщенный недовольством раствор, в котором в любое время мог начаться процесс опасной кристаллизации. Пользуясь марксистской терминологией, можно было бы сказать, что в России в 1997—1999 годах сложилась классическая революционная ситуация, когда низы не хотели жить по-старому, а верхи не могли уже по-старому управлять. Не хватало только субъективных факторов — новой идеологии, партии, ясной цели, лидеров.

Для перехода всей ситуации в стране с одной ступени на другую оказалось достаточным появления на посту президента такого нового и неожиданного для многих лидера, как Владимир Путин. Уже Евгений Примаков сделал важный шаг к разрешению кризиса, и избирательное объединение, которое он возглавлял осенью 1999 года, продолжало двигаться в том же направлении. Путин шел параллельно, но в его руках оказались все главные рычаги власти, и он сумел их использовать наиболее эффективно. О деталях можно будет спорить позже. Ситуация разрешилась не в результате беспорядков, а в результате смены людей в Кремле и свободных выборов. Конечно, все то, что мы наблюдали в стране в 2000—2002 годах, это только начало крупного поворота. Для завершения происходящей в стране государственно-капиталистической революции понадобится и новая идеология, и новая партия. Без авторитетной группы новых политических лидеров Владимир Путин не сможет завершить начатое дело. Он это хорошо понимает, как об этом можно судить по политическим событиям 2003 года.

Исход истории с олигархами был во многих отношениях предопределен. Не могло долго сохраняться положение, при котором несколько миллионов профессионально подготовленных, находящихся на службе государства и выполняющих важнейшие для общества функции людей живут в небрежении и бедности, а несколько тысяч случайных людей — ловких и беспринципных дельцов, авантюристов, заправил криминального мира, теневиков — не только благоденствуют, но и продолжают разрушать сами основы жизни общества и государства. В подобной ситуации появление на политической арене и на посту президента такого человека, как Владимир Путин, представляется не случайным, а закономерным явлением. Феноменальный успех Путина, которому «все удается», объясняется в первую очередь тем, что его деятельность отвечает условиям и требованиям времени, логике жизни страны и общества.