Владимир Высоцкий: Эпизоды творческой судьбы
Шрифт:
На эту роль безуспешно пробовались несколько актеров, а к тому времени в театр вернулся «прощенный за грехи» Володя Высоцкий, и Равенских назначил его. Володя перечитал роман, выучил небольшой текст своей роли...
...И вот в широченной степи без конца и края (великолепная сценография Е. К. Коваленко) появлялся человек. Он быстро шел, почти бежал на зрительный зал и вдруг, остановившись, широко раскинув руки, вдыхал свежий ветер донской степи, потом, сорвав с головы кубанку, швырял ее в траву и громко кричал, охваченный каким-то порывом. Подходил Давыдов, и секретарь райкома — а это был он — несколько смущенно посмеиваясь, начинал с ним свой разговор. Это было
Но по мере наших репетиций спектакль разрастался и по времени не укладывался в допустимые пределы. Благоразумие требовало поступиться побочными линиями во имя целого. К тому же в романе роль секретаря райкома не имела развития, и это лишало возможности выстроить ее и в спектакле. Пришлось от нее отказаться.
Вот так и не состоялась встреча зрителей с Высоцким в этой, может быть, первой его актерской удаче». (21)
«Володя вернулся к некоторым эпизодам в спектаклях, сыгранных им ранее. Например, он продолжал играть роль Лешего в спектакле «Аленький цветочек» [11] .
11
Кроме этой роли, В. Высоцкий в 1962 году продолжал играть в массовке «Свиных хвостиков» и в спектакле «Доброй ночи, Патриция», но теперь — роль журналиста,— Авт.
Основным атрибутом этой роли была старая хламида, которую, по-моему, с 50-х годов и поныне так и не сменили,— только периодически пришивали к ней «грибы» и «мох», обрывавшийся в процессе игры. Актер надевал лапти, исподнее белье типа солдатского, а поверх — эту самую хламиду. Играть в ней было сущим наказанием: жарко, душно. А Володе она к тому же была велика — размеров на пять больше. Но он героически в ней кувыркался.
Он хорошо играл: если Торстенсен играл очень академично, то Володя, наоборот — здорово двигался. И когда он появлялся на сцене, то в зале был полный восторг.
А еще в этом спектакле есть два малюсеньких эпизода, где заняты Работники, которые в начале выносят сундук, когда купец уезжает, а по его возвращении — в конце спектакля — вносят сундук на сцену. Через роль Работников проходят почти все молодые актеры. Не избежал этого и Володя до того, пока ему дали большую роль Лешего. Но и позже — в 62-м,— когда у него не хватало часов до нормы (а у актеров тоже есть месячная «норма выработки»), он иногда и в этих эпизодах выходил на сцену». (10)
Финн К. Дневник женщины. Роль Журина [12] , премьера состоялась 23 мая 1962 года.
12
Здесь необходимо пояснение: на премьере Б. Высоцкий действительно играл роль Журина — маленький эпизод в сцене комсомольского собрания. До гастролей на Урал спектакль прошел еще дважды — 26 и 30 мая. Роль Саши исполнял Б. И. Авдюхов, Но на гастролях Сашу играл уже Высоцкий.— Авт.
«...Вот Елизавета Никандровна пришла на комсомольское собрание и сама рассказала о неблаговидном поступке своего сына. Рассказала, хотя знала, что. в результате этого ее сына исключат из комсомола и института. И тогда Федъко
«В спектакле «Дневник женщины» Володя играл роль шофера Саши — простого хорошего парня, который любит свою невесту. Одним словом, работяга — никаких особо отрицательных качеств у него не было. Это роль не эпизодическая, она проходит через всю пьесу. Высоцкий появляется там в пяти картинах (в первом действии — в двух, во втором — в трех), так что у него был законченный образ.
Репетировал спектакль текущий режиссер Н. В. Петров — очень оригинальный и интересный человек. В отличие от Равенских, он шел другими путями в постановке спектакля: в первую очередь он докапывался до сути произведения и дальше уже шел по существу — за мизансценами не гнался, а ставил актерам конкретные задачи и добивался их выполнения. Он целиком полагался на актеров, давал им свободу импровизации, и поэтому, думаю, Володе удалась его роль.
Я же стал играть эту роль несколько позднее. После ухода Володи эту его роль играл сначала В. Привальцев, а уж потом, в 63-м году,— я». (10)
«Я играл в этом спектакле роль старшего шофера, а Володя — по сценарию — влюблен в мою дочь и просит у меня ее руки. Он играл хорошего парня, шофера. Это не ударник, но и не отрицательный персонаж — просто молодой парень, который вроде бы еще и сочиняет песни.
Вообще в спектакле было много песен. Там не только Володя пел, но и другие актеры. Буров, например, пел какую-то хорошую лирическую песню. А вот кто их сочинял — этого я не знаю». (12)
«Песни к «Дневнику женщины» — и ту, которую пел Володя (а затем Привальцев и Стрельников), и которую пою я, и все остальные, написал А. До-духанян. А тексты песен сочинил Марк Лисянский». (6)
«Он играл Сашу, его партнершей была Е. Ерохина. Володя был очень хорош в этой роли (...). Он там даже играл на гитаре и пел песню;
Думы мои, думочки,— дамочки и сумочки,
Я впервые в жизни потерял покой.
Ах, любовь-отрада, ах, любовь-досада,
Что ты, что ты делаешь с людьми порой...
Но это песня не его — она туда специально была написана. Как раз сцена, где он поет, была просто концертной, и ее обычно играли в шефских концертах — она очень подходила для этого (...). Фактически у него это была единственная приличная роль в нашем театре, все остальное — вводы и эпизоды». (15)
«В июне 1962 года, по окончании сезона, театр выехал на гастроли по Уралу — в Свердловск и Челябинск. Мы повезли туда несколько премьер, в том числе «Свиные хвостики» и «Дневник женщины», в которых был занят Володя Высоцкий.
Обычно в других городах по местному телевидению показывали что-то характерное из спектаклей театра. Это была своеобразная реклама, можно сказать, анонс. И вот в Свердловске на телестудии состоялась встреча с актерами нашего театра, которая транслировалась в прямом эфире. Там была сыграна сцена из «Дневника женщины» — вполне приличный большой эпизод, где Володя исполняет песню». (12)
«Наш режиссер Б. И. Равенских очень хорошо относился к Володе, любил его. Но у них постоянно возникали какие-то споры, творческие и нетворческие. Борис Иванович был поборником жесткой дисциплины, Надо сказать, что Володя работал всегда с исключительной самоотдачей, но при условии, что он делал дело, которое понимал и принимал. А у нас в театре тогда он не имел творческой реализации и, как следствие этого, мог порой относиться к службе в театре, скажем, без должного почтения. На этой почве у них с Равенских порой случались конфликты». (10)