Владимир Высоцкий — жизнь, легенда, судьба

Зубрилина Светлана Николаевна

Общеизвестно, что женщины Высоцкого любили. За что? За внутреннюю энергетику, за талант, за какие-то другие качества? Трудно определить. Чувство любви — загадочное чувство, порой возникающее против всякой логики, тем более, как сам Владимир Семенович писал: «Если знаешь, за что любишь, то это уже не любовь, а уважение».

Многие его друзья вспоминали, что стоило в компании появиться красивой девушке, Владимир брал в руки гитару и пел, веселил всех, пока красавица не обращала на него внимание. Влюбленных в Высоцкого было много. В последние годы жизни его раздражали не дававшие покоя поклонницы. Но наш рассказ будет только о нескольких женщинах, которые, несомненно, заняли много страниц биографии человека, ставшего одной из легенд советского государства.

Знакомство Владимира Высоцкого с первой женой Изольдой Жуковой

произошло в 1956 году в театральной студии МХАТ. Он только поступил туда учиться, когда Иза была на третьем курсе. Дружба их завязалась во время работы над спектаклем «Гостиница «Астория» И. Штока. Он ставился на курсе Изы, а Володя был приглашен на бессловесную роль солдата с ружьем. Присутствовал Высоцкий на репетициях часто, и ему, как и многим, нравилась красивая девушка, игравшая роль Полины, но долго их отношения оставались просто дружескими. Весной 1957 г. был сдан первый акт «Гостиницы «Астория», и на курсе Изольды устроили студенческие посиделки, на которые пригласили и Высоцкого. Когда на рассвете все стали разъезжаться по домам, Изольда и Владимир никак не могли уехать. Они пошли пешком на Трифоновку к общежитию, где жила девушка, и с того дня стали неразлучны. «Кончилось тем, — вспоминает Изольда Константиновна Высоцкая, — что в один прекрасный день взяли мы в общежитской комнате, где я жила, чемоданчик и Володя повел меня к себе домой на Первую Мещанскую. Как в песне поется: «Познакомься — это моя жена». Было это осенью 1957 г. Володе было тогда 19 лет, а мне на год больше. Но получилось это как-то все естественно и просто, без этих вопросов: почему, да не рано ли, зачем?»

Иза познакомилась с друзьями Высоцкого. Часто собирались веселые компании, в основном у Владимира Акимова, застолья продолжались иногда до утра. Кто-то пел, кто-то рисовал, писал. Владимир Высоцкий отличался прекрасным умением копировать знакомых, соседей по коммунальной квартире. Он только начинал играть на гитаре, разучивание одних и тех же аккордов очень мучило Изольду — она иногда поднимала бунт.

Сначала брак Высоцкого и Изы был гражданским. Она была замужем, и ей надо было получить развод от первого мужа, что было достаточно сложным в то время и требовало убедительных причин. Понятно, что родители Владимира очень осторожно отнеслись к их союзу. После окончания студии МХАТ в 1958 г. Иза была приглашена на работу в Киевский театр имени Леси Украинки, уехала туда, и два года они с Володей были то врозь, то вместе, используя любую возможность, чтобы увидеться. Друзья Высоцкого по Большому Каретному вспоминают, что он трепетно относился к этим поездкам. 25 апреля 1960 г. Иза и Владимир зарегистрировались. Их свадьба была очень шумной и многолюдной, хотя сами они собирались отметить ее в тесном кругу в ресторане. Но, во-первых, Семен Владимирович и Евгения Степановна настояли, чтобы свадьба была на Большом Каретном, и, во-вторых, Владимир накануне пошел на мальчишник в кафе «Артистик», долго отсутствовал, и когда Иза пришла за ним в кафе «выручать» от друзей, то услышала:

— Изуль, я всех пригласил.

— Кого всех?

— А я не помню… Я всех пригласил!..

В результате на свадьбу пришли все многочисленные друзья Высоцкого, знакомые по студии МХАТ, бывшие однокурсники Изы, а также родственники Владимира. Родственников невесты не было, так как жили они в Горьком: оттуда в то время никто не выезжал. Отпраздновали шумно, весело, по-студенчески. Геннадий Ялович подарил им огромного дога, которого, правда, через несколько дней пришлось забрать, так как молодые не знали, что с ним делать.

Как мы уже рассказывали, после окончания школы МХАТ, Высоцкий выбрал худший из театров, имени Пушкина, чтобы работать вместе с Изольдой, она оставила театр в Киеве и приехала работать в Москву в надежде, что они будут работать с мужем в одном театре. Но мечта не осуществилась, в результате обычных театральных интриг Изольда осталась без работы. Начало творческой карьеры Владимира Высоцкого также было неудачным, из-за чего он очень переживал — стал много, безудержно пить, часто пропадал у друзей. «Когда я уже постоянно жила в Москве, — вспоминает Изольда Константиновна, — то бывало так. Володя может позвонить и сказать: «Я еду». Потом через пятнадцать минут позвонить: «Я уже выезжаю». Еще через пятнадцать минут: «Я уже еду». И так могло продолжаться весь вечер. У него действительно было много друзей, он заговаривался с ними —

но обязательно будет звонить через каждые десять-пятнадцать минут. Вот тогда была придумана такая хитрость. Звонок — подходит Гися Моисеевна: «Вовочка, а Изы нет… Я не знаю, Вовочка, куда она ушла! Она оделась, как экспонат, и ушла». И тогда Володя тут же появлялся дома. Он обзванивал моих подруг, вычислял, что меня у них нет, и мчался домой».

Весной 1961 г. Изольда уехала работать в Ростов-на-Дону в театр Ленком. Там были роли для нее. А она не могла жить без актерской работы. Владимир прилетал к ней, а летом приехал, во время гастролей с театром Пушкина, на крыше вагона. Ему было интересно приехать именно на крыше. Понятно, что со временем расстояние их разъединило. Была и любовь, и ревность. Брак был расторгнут только в 1965 году, когда у Владимира и Изольды были уже фактически другие семьи и дети. Но в течение всей жизни они общались друг с другом.

Изольда Константиновна так вспоминала об их отношениях и о нем самом: «Мы были все-таки почти дети. Тогда-то казались себе взрослыми, конечно, это было очень забавно. Как бы это сказать — все было серьезно и в то же время несерьезно. Все было очень интересно, потому что во всех наших отношениях на протяжении всех лет была какая-то — в очень хорошем смысле — игра и поэзия. Мы очень весело и интересно ссорились, еще веселее мирились. Так что мне лично есть что вспомнить, и я ни о чем не жалею. Мне просто повезло: в моей жизни было большое счастье. И не только в те годы, когда я была женой Володи, но и во все последующие годы. Все наши… отношения были всегда неожиданными, нам их дарила судьба: мы не списывались, не сговаривались, но почему-то вдруг встречались. И всегда это было удивительно, радостно, значительно, тревожно — все вместе. И когда мы расстались, у меня было такое ощущение, что женщины должны быть с ним очень счастливы. Потому что у него был дар — дарить! Из будней делать праздники, причем органично, естественно. То есть обычный, будничный день не мог пройти просто так, обязательно должно было что-нибудь случиться. Вот даже такое: он не мог прийти домой, чего-нибудь не принеся. Это мог быть воздушный шарик, одна мандарина, одна конфета какая-нибудь — ну, что-нибудь! — ерунда, глупость, но что-то должно быть такое. И это делало день действительно праздничным. И потом, он тоже умел ценить всякие бытовые мелочи: выстиранную рубашку, жареную картошку, стакан чаю — любую мелочь принимать как подарок. От этого хотелось делать еще и еще. Это было приятно…

Бывает, люди расстаются насовсем и могут остаться друзьями. Бывает, что люди расстаются и — не расстаются. Я ничего не хочу говорить за Володю, потому что его нет, тем более что Володя не пускал к себе в душу. А за себя точно скажу: у меня не было ощущения расставания. Все равно у меня оставалось чувство:

Володя — это Володя, который был, есть и будет. И будет! И вдогонку, то есть в разных весях, в разных городах меня нагоняли его песни. Причем я к ним так же относилась: опять всякие «…с охотой распоряжусь субботою…» — все это было продолжением той «игровой» стороны наших отношений».

Только значительно позже Изольда Константиновна осознала, что судьба подарила ей встречу и любовь человека, чья популярность при жизни стала всенародной: «И однажды… В каком это было году? Были на гастролях в Новомосковске, было очень жаркое лето. Я подходила в дворцу, где мы гастролировали. Там была площадь, залитая асфальтом и солнцем. Было ощущение безлюдности и какого-то испепеляющего, безжизненного солнца. И вдруг из окна понеслись «Кони». И, стоя там, на раскаленной площади, я была ошеломлена. Я была потрясена, и вдруг поняла, что я очень вольно общалась с человеком, который был намного-намно-го-намного больше, чем я могла себе представить.

Я, как, наверное, и многие близкие люди, воспринимала его облегченно, потому что в нем было много, много юмора, много радости, невозможности обидеться. Он очень умел прощать… очень умел прощать! Причем по-настоящему. Прощать безоглядно. Великодушие в полном смысле. А это принималось за легкость какую-то…

Мы с Володей встречались через какие-то годы. Последняя наша встреча была в 1976-м году… На протяжении долгих лет, с 56-го по 76-й… я от Володи не слышала плохих слов о людях. Были другие разговоры — он с болью говорил о том, что уходят друзья: иногда ссорились как-то абсурдно, нелепо, из-за мелочей каких-нибудь… Но это была боль человеческая…»