Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти
Шрифт:
15 июля Высоцкий отвозит жене Игоря Годяева пленки с записями разговоров с В.Тумановым. На этих кассетах были рассказы Туманова о сталинских лагерях — потрясающие человеческие документы... Записи могли скомпрометировать Вадима, у которого тогда возникли очередные неприятности по работе.
16 июля — последний концерт. Он проходил в подмосковном Калининграде, там, где находится знаменитый ЦУП — Центр управления полетами. Здесь Высоцкий пообещал выступить в сеансе прямой связи с космонавтами. Этот сеанс был назначен на 24 июля.
Утром 18-го пришел И.Шевцов. Проговорили несколько часов.
И.Шевцов: «Особенно живо реагировал он на какие-то неприятности, случившиеся у одного из самых близких его друзей — Вадима Туманова. Стал мне пересказывать подробности, злился и хохотал одновременно. Он судорожно соображал, кому может позвонить, чтобы вмешаться помочь и страшно сожалел, что нет уже генерала Крылова, с которым Володя дружил. Генерал Крылов, начальник Академии МВД, незадолго перед тем застрелился. Кажется, у себя в кабинете. Эта смерть, помню, сильно ударила Володю».
18 июля — последний «Гамлет».
Высоцкий чувствовал себя очень плохо — состояние на грани... Должен был появиться Федотов, и Высоцкий несколько раз выбегал со сцены за кулисы. Янклович вызвал «скорую». Приехал И.Годяев и сделал укол витаминов. На какое-то время Высоцкий почувствовал облегчение, а потом вновь стало плохо...
Вспоминает Л.Филатов: «Помню... Мы за кулисами готовились к выходу вдвоем. Я говорю: «Как, Вовочка?» — «Ой, плохо, ой, плохо... Ой, не могу...» Все давалось ему с трудом — жест, слово, пройти, дойти, но он играл... Таких энергетических ресурсов и запасов был человек. А между тем сердце уже, видимо, было ни к черту совершенно. Но мы как-то не сомневались, что все будет в порядке — всегда вокруг него врачи...»
А.Федотов: «18 июля 1980 года я с сыном был на «Гамлете» — меня нашел Валера Янклович: «Володе очень плохо». Я — за кулисы. Вызвали «скорую». Сделали укол — он еле доиграл. А на следующий день ушел в такое «пике»! Таким я его никогда не видел. Что-то хотел заглушить? От чего-то уйти? Или ему надоело быть в лекарственной зависимости?..»
А.Демидова: «Духота. Бедная публика! Мы-то время от времени выбегаем в театральный двор, а они там сидят тихо и напряженно. Впрочем, они в легких летних одеждах, а на нас — чистая шерсть, ручная работа, очень толстые свитера и платья. Все давно мокрое. На поклоны почти выползаем от усталости. Я пошутила:
— А слабо, ребятки, сыграть еще раз.
Никто даже не улыбнулся,
— Слабо, говоришь? А ну как — не слабо!
Понимая, что это лишь «слова, слова, слова...», но, зная Володин азарт, я, на всякий случай, отмежевалась:
— Нет уж, Володечка, успеем сыграть в следующий раз — 27-го ...»
На этот последний спектакль чудом удалось прорваться двум студентам из Института кинематографии с кинокамерой «Конвас» в руках. По свидетельству П.Солдатенкова, именно эта съемка и была последней в жизни Высоцкого.
19—24 ИЮЛЯ
Нина Максимовна, проработав последние 33 года на одном месте в отделе научно-технической информации, вышла на пенсию и теперь чаще стала бывать на Малой Грузинской.
19 июля. Открытие Олимпиады Высоцкий вместе с Ниной Максимовной и Никитой смотрят дома по телевизору. С экрана гостеприимно улыбался олимпийский мишка работы В.Чижикова — художника, проживавшего с Высоцким в одном доме. С новой вставной челюстью, и потому почти ясной дикцией, лично дорогой Леонид Ильич открывает Олимпиаду:
— Я объявляю Олимпийские игры 1980 года, знаменующие XXII Олимпиаду современной эры, открытыми!
Н.Высоцкий: «Вместе с ним и бабушкой мы смотрели по ТВ открытие Олимпиады. Он сидел мрачный, без эмоций и реакций. А в телевизоре негры пляшут, веселый текст, «калинка-малинка»... Бабушка стала пританцовывать. Он увидел: «Ой, мамочка!» Захлопал в ладоши, засмеялся... И опять замкнулся. Его тогда уже «накрывало». В этот день он ушел к одному из своих товарищей. Помню его в серой майке с нарисованным на ней бейсболистом с битой. Вообще он всегда был человеком аккуратным. Но тут — растрепанный весь какой-то. Слишком бледный, больной. Он вышел из дома, и больше я его не видел».
К этому дню Москва стала образцовым коммунистическим городом. Помпезность и показуха парализовали город. Улицы вымерли, транспорт — свободен, в магазинах — никаких очередей. Всех неблагонадежных (более 50 ООО человек) выслали за 101-й километр, детей отправили в пионерские лагеря Подмосковья и соседних областей. Более миллиона москвичей отправлены в отпуска, экзамены в школах и институтах проведены досрочно, незадействованных на Олимпиаде студентов командировали в стройотряды. Повсюду чистота, порядок и спокойствие. Машин на улицах почти нет. По сводкам ГАИ, количество машин уменьшилось в 20 раз. Освободившиеся школы и общежития оборудованы под казармы. Здесь проживают сотрудники МВД из регионов. Кроме Московского МВД приглашено 147 ООО личного состава МВД и несколько тысяч сотрудников КГБ.
Советская олимпийская витрина готова для демонстрации всему миру. Москвичи шутят: так выглядит коммунизм, который обещал Хрущев к 80-му году. На две недели сказка стала реальностью. На прилавках — финский сервелат в полиэтиленовых упаковках, баночное пиво, сок в пакетиках с трубочкой. Все это изобилие сметается в сумки с олимпийским мишкой.
Утром 19-го Высоцкий звонит Г.Полоке и рассказывает о песнях, написанных к фильму «Наше призвание».
В этот день прилетел Вадим Туманов. Привез для Высоцкого гимнастический комплекс, но домой заходить не стал.