Владимир Высоцкий, Высоцкий Владимир Семенович

Владимир Высоцкий

на обложку

Высоцкий Владимир Семенович

Шрифт:

Такое нам сварганит! — врагам наступит крах.

Пинг-понг один придумал — хрупкий шарик, —

Орешек крепкий в опытных руках!

Искореним любые искривленья

Путем повальной чистки и мытья, —

А перевоспитанье-исправленья —

Без наших ловких рук — галиматья!

Я так решил — он мой, текущий век,

Хоть режьте меня, ешьте и вяжите, —

Я — Гогер-Могер, вольный человек, —

И вы меня, ребята, поддержите!

Не надо нам прироста — нам нужно уменьшенье:

Нам перенаселенье — как гиря на горбе, —

Все это зло идет от женя-шеня —

Ядреный корень, знаю по себе.

Свезем на свалки — груды лишних знаний,

Метлой — по деревням и городам!

За тридцать штук серебряных юаней, будь я

проклят,

Я Ньютона с Конфуцием продам!

Я тоже не вахлак, не дурачок —

Цитаты знаю я от всех напастей, —

Могу устроить вам такой «скачок»! —

Как только доберусь до высшей власти.

И я устрою вам такой скачок! —

Когда я доберусь до высшей власти.

<Между 1974 и 1978>

Памятник

Я при жизни был рослым

и стройным, Не боялся ни слова, ни пули И в привычные рамки не лез, — Но с тех пор, как считаюсь покойным, Охромили меня и согнули, К пьедесталу прибив ахиллес. Не стряхнуть мне гранитного мяса И не вытащить из постамента Ахиллесову эту пяту, И железные ребра каркаса Мертво схвачены слоем цемента, — Только судороги по хребту. Я хвалился косою саженью — Нате смерьте! — Я не знал, что подвергнусь суженью После смерти, — Но в обычные рамки я всажен — На спор вбили, А косую неровную сажень — Распрямили. И с меня, когда взял я да умер. Живо маску посмертную сняли Расторопные члены семьи, — И не знаю, кто их надоумил, — Только с гипса вчистую стесали Азиатские скулы мои. Мне такое не мнилось, не снилось, И считал я, что мне не грозило Оказаться всех мертвых мертвей, — Но поверхность на слепке лоснилась, И могильною скукой сквозило Из беззубой улыбки моей. Я при жизни не клал тем, кто хищный, В пасти палец. Подходившие с меркой обычной — Отступались, — Но по снятии маски посмертной— Тут же в ванной — Гробовщик подошел ко мне с меркой Деревянной… А потом, по прошествии года, — Как венец моего исправленья — Крепко сбитый литой монумент При огромном скопленье народа Открывали под бодрое пенье, — Под мое — с намагниченных лент. Тишина надо мной раскололась — Из динамиков хлынули звуки, С крыш, ударил направленный свет, — Мой отчаяньем сорванный голос Современные средства науки Превратили в приятный фальцет. Я немел, в покрывало упрятан, — Все там будем! — Я орал в то же время кастратом В уши людям. Саван сдернули — как я обужен, — Нате смерьте! — Неужели такой я вам нужен После смерти?! Командора шаги злы и гулки. Я решил: как во времени оном — Не пройтись ли, по плитам звеня? — И шарахнулись толпы в проулки, Когда вырвал я ногу со стоном И осыпались камни с меня. Накренился я — гол, безобразен, — Но и падая — вылез из кожи. Дотянулся железной клюкой, — И, когда иже грохнулся наземь, Из разодранных рупоров все же Прохрипел я похоже: «Живой!» 1973

ИЛЛЮСТРАЦИИ