Владивосток - Порт-Артур
Шрифт:
– Слышу пушечную стрельбу. Кажется строго на зюйде, но тут не уверен...
Следующие пять минут на корабле молчали и прислушивались уже все, но кроме Кирилла никто так ничего не услышал.
– Знаете, Кирилл Владимирович, вам вчера ночью надо было спать побольше. Вот пошли бы к себе в каюту сразу как сменились, не мерещилось бы сейчас черт знает что, - начал было докапываться до подчиненного командир крейсера.
– Минутку. У вас, если не ошибаюсь, в детстве учителя были и по живописи и по музыке, не так ли?
– непонятно
– Так точно, Всеволод Федорович, - растеряно ответил Кирилл, не понимая, к чему адмирал припомнил его детское индивидуальное образование, и внезапно добавил, - еще пару раз, кстати... Вот, вот опять. Нет, точно стреляют!
– И что вам ваши учителя по музыке говорили о вашем слухе?
– Ну... Кажется, герр Кюндигер поставил мне диагноз "абсолютный слух" в первый же вечер нашего знакомства. Хотя может и не в первый, могу ошибиться, мне было то тогда 7 лет. А что?
– смущенно, что ему ранее было не свойственно, ответил Рудневу Кирилл, выплывая из череды детских воспоминаний.
– Курс на зюйд, ход - самый полный! Корабль к бою изготовить. Всем расчетам по орудиям! Хотя это и преждевременно, наверно, пусть сначала доужинают, - разразился адмирал серий резких и четких команд. После этого он наклонился к амбушюру, ведущему в машинное отделение, и проорал, - Эй там, в потрохах! Лейков, это я к вам обращаюсь. Если "Варяг" через час не даст свои проектные 24 узла, то вам останется в жизни один выбор - между петлей на рее и доской на борту! Пора отрабатывать оказанное вам высокое доверие!
Затем, не обращая внимания на обалдевшие взгляды окружающих, недоумевающих за что стармех так нарвался, и причем тут фантастические 24 узла, Руднев продолжил, обращаясь к слегка шокированным собравшимся на мостике:
– Ну что же, друзья мои, проверим, прав ли был немец-учитель нашего великого князя. Если там, за горизонтом, кто-то в кого-то стреляет, то это наверняка наши с японцами перестреливаются. А до темноты нам только самым полным ходом можно успеть подойти на расстояние выстрела. Пусть шуруют.
Да, уважаемый Вениамин Васильевич, простите ради бога, что-то я тут у вас раскомандовался.
Отойдя к поручням на левом крыле мостика, Руднев закурил и, мысленно укоряя себя за срыв на глазах подчиненных, снова вспомнил позавчерашний ночной разговор с неизвестным, вселившимся в черепушку механика "Варяга"...
Тогда все пошло наперекосяк с самого начала: рука дрогнула, и стакан, пролетев мимо открывшейся двери, разбился о стальную стену каюты. Но вот прозвучавшая в ответ фраза...
– Простите ради бога, я, кажется, опять что-то уронил!
– Я сейчас тебя самого уроню, гнида, - пробормотал Руднев, сдержав однако палец на спусковом крючке браунинга, - Что? Опять решили попытаться "исправить ситуацию", грохнув меня?
– Да что вы, ни в коем случае, я наоборот
– зачастивший с пулеметной скоростью пришелец был прерван щелчком взводимого курка.
– Ты мне, кызла, зубы не заговаривай! Кто сюда Васю отправил с поручением меня за борт отправить? Ликвидаторы, блин... Вот сейчас с полным правом тебя ликвидирую, и пойду досыпать, с чистой совестью... Стоять смирно! И не дергайся...
Ты вообще - о чем думал, когда сюда сунулся? На МОЙ корабль, после того как МЕНЯ сюда из моего мира отправил? Не спросясь, между прочим. Да я тебя только за одно это выведу на палубу, прислоню задницей к поручням и пущу пулю в лоб. На корм крабам ты у меня сейчас пойдешь, яйцеголовый... Ну, что онемел? Хоть представься напоследок, что ли. Чтоб знать, за кого свечку-то поставить.
– Фридлендер Владимир Александрович. Но Вы поймите! Н-насчет посылки нашего куратора в тело Балка: Вы кардинально не правы, его инструктировал мой коллега, профессор Перекошин! А я... Я...
– Ага, а я - не я, и кобыла не моя! И ты тут совершенно ни причем был. Вот скажи мне, а на кой ты мне за спиной сдался? Мало того, что ты у меня уже лет 15-20 жизни украл, когда в более старое тело пересадил... Так в любой момент можешь захотеть "проверить новую теорию" и чисто из научного любопытства меня вообще порешить. Чего такого ты, живой, можешь хорошего сделать, чтоб мне имело смысл пойти на риск и тебя сейчас не пристрелить? Был бы ты поумнее, господин Фрилансер, сидел бы тихо в своем Лейкове, и жить бы тебе да жить, спокойно, ни о какой черте оседлости не вспоминая... А теперь, дружок, все: попадос!
– Знаете, а об этом я как-то не подумал...
– задумчиво произнес пришелец, и въевшимся за годы жестом попытался пригладить отсутствующую у Лейкова бородку.
– А зачем вообще сюда полез, если не подумал? Вадик, тот хоть про Николашку кое-что полезное заучил. А в тебе какой прок? Ты кто ТАМ был, пока не начал людям подлянки межвременные кидать?
– Кандидат технических наук, радиотехника... Хотя начинал по электротехнике чистой, аккумуляторы больших емкостей... На борт работали...
– На космос, что ли?
– Да... А там уже никак мне оставаться не получалось, пока мы снова зацепили настройкой хоть кого-то, горючего для генераторов уже почти не осталось. И так бочку со спиртом, и весь коньяк из погреба в солярку слили, чтобы перенос обеспечить. Хорошо хоть у клиента нашего запасы на даче на все случаи жизни, там третью мировую войну можно было пересидеть...
– И как, пересидели? Хороший-то хоть коньяк был, господин кандидат в доктора? Вернее в покойники, - первый раз за время беседы хмыкнул Руднев, не опуская, однако, пистолета.