Владычица Жемчужины
Шрифт:
— Конечно, тебе хотелось внука…
— …просто я…
— …генетически идеального внука любой ценой!
— Просто я был уверен, — взревел флот-адмирал, — что, как любая тускугггун, ты будешь делать то, что тебе скажут.
Выплеснув эмоции, отец и дочь подавленно замолчали.
— В Н’Луууру! — снова вскипела Лейти. Она не знала, как бороться со своим гневом. Чувствуя себя так, будто может взорваться в любую минуту и рассыпаться на тысячу кусочков, она изо всех сил ударила по столу, стоявшему у наковальни. Инструменты посыпались на пол, звеня, как маленькие
— Дочь, — проговорил Пнин и, схватив ее за запястья, притянул к себе. — Ты должна использовать Дассе, манипулировать им так, как он это делает с тобой.
Лейти заглянула в золотистые глаза отца.
— Так же как использовал меня ты?
Лицо Пнина передернулось от боли.
— За какие грехи я наказан таким ребенком?
Лейти рассмеялась. Смех превратился в истерический хохот, слезы высохли, и отец от удивления выпустил ее запястья. Затем, когда она осталась одна, как всегда одна, молодая женщина перестала смеяться. По щекам покатились слезы, превратившиеся в волны, и вот Лейти тонет в собственных слезах. Стоять больше не было сил, она упала перед ионной наковальней, заливаясь горючими слезами.
— Это архонты выманили рамахан из Плывущей Белизны, — сказал Миннум. — Но откуда у Темной Лиги океййя?
— Если только соромианты не вступили в союз с саракконами, — задумчиво проговорила Джийан.
— А зачем? — недоумевал Миннум. — Что соромианты выиграют от такого союза?
— Это нам и следует выяснить.
— Простите, что вмешиваюсь, — начала Маретэн, — только я кое-что слышала. — Она рассказала, как наткнулась на умирающую рамахану. — Монахиня пересчитала мои пальцы и спросила, что я вижу. Когда я ответила, что вижу пальцы, она рассмеялась и назвала меня глупой. — Маретэн подняла руку и растопырила пальцы. — Пять твердынь, — проговорила она. — Это что-нибудь значит?
Джийан и Миннум переглянулись.
— Так называется монастырь к юго-западу отсюда, у деревни Бамбуковый Ручей.
— А что имела в виду рамахана? — вслух рассуждал Миннум. — Что жила в Пяти Твердынях или что их удерживали там силой?
— Уже не важно, — проговорила Джийан, вставая. — Так или иначе, мы отправляемся в этот монастырь. — Она кивнула Миннуму, и маленький соромиант поднялся на ноги, потягиваясь на ходу.
— Вы уходите сейчас, затемно? — спросила подошедшая Майя.
— Боюсь, время не терпит, — ответила Джийан.
Маретэн тоже поднялась.
— Как нам вас отблагодарить?
Майя кивнула.
— Вы спасли жизнь Бассе.
— То, что вы делаете, очень важно, — проговорила Джийан, ее васильковые глаза остановились на Маретэн. — Уверена, мы еще встретимся, Маретэн Стогггул. — Первая Матерь протянула руку, и художница ее пожала.
— Я не забуду тебя, — проговорила Маретэн, — ни тебя, ни Миннума.
Джийан и Миннум уже поднимались по склону, как вдруг Первая Матерь обернулась.
— Вы ведь знаете о роте кхагггунов, что недавно здесь прошла?
— Что?! — одновременно воскликнули Маретэн и Майя.
Миннум рассказал о длинной колонне кхагггунов,
— Их вел сам Ханнн Меннус!
— Вы уверены, что он командовал целой ротой?
— Да, — подтвердила Джийан.
— Значит, он получил повышение, — вздрогнув, сказала Майя.
— Куда они направлялись? — спросила Маретэн.
— На запад или юго-запад.
— Ах, Миина, — закричала Майя, — в лагерь Джервы!
18
Сумерки
Бережно удерживая на одном плече Элеану, Риана вышла из темного душного подземелья Среднего дворца на грязную, залитую бледным сумеречным светом улицу. Сил не было. Она, конечно, спасла Элеану от Кургана Стогггула, но не смогла отнять у него девятый яд-камень и чувствовала себя побежденной. Все отчаяние и беспомощность, которые девушка испытала, узнав, что Жемчужина — фальшивка, вернулись к ней горьким черным ручьем. В глазах заблестели слезы, Риана чувствовала себя брошенной и никому не нужной. Она начала всхлипывать. Однако живший в ней Аннон приказал успокоиться и идти дальше, и Риана вспомнила слова хагошрина, доносившиеся сквозь глубины отчаяния.
«Жемчужина — просто вещь. С помощью вещей невозможно стать сильнее. Ты бессильна без веры в себя».
Несколько кундалианок гуляли с в’орнновскими детьми. Поравнявшись с Рианой, один малыш улыбнулся, обнажив беззубый рот. Мимо пронесся баскир с охапкой каких-то бумаг. Риана заметила, как проходившие мимо кхагггуны случайно его задели и даже не извинились.
Тигпен привела Риану в пустынный переулок, где не было ничего, кроме полупустых урн и тощих бродячих собак.
С едва слышным стоном девушка опустила Элеану на землю и прислонила к грязной стене.
— Элеана, Элеана! — хрипло шептала Риана. — Ах, Миина, что же он с тобой сделал?
— Держись, коротышечка!
— Тигпен, Курган сделал с ней что-то такое, с чем не может справиться магия. — В голосе Рианы слышались слезы. — А что, если ее сможет разбудить только регент?
В глазах Дар Сала-ат читалась огромная усталость. Тигпен понимала, что нужно найти какое-то место, где можно отдохнуть и перевести дух. Проблема заключалась в том, что раппа не была в Аксис Тэре больше ста лет. Изменения, которые произвели в’орнны, просто ошеломляли. Тигпен молча оплакивала золотой век, погибший под колесами прогресса.
Раппа быстро взяла себя в руки, но трезвый взгляд на ситуацию ее откровенно испугал. Элеана без сознания, а сама она едва стоит на ногах, так что понадобится нечто большее, чем просто отдых. Необходимо серьезное лечение, и тут возникала следующая проблема — в Аксис Тэре не было ни рамаханских знахарок, ни трав, которые могла бы использовать Тигпен.
— Коротышечка, сейчас мы припрыгнем в другое место, где я смогу подлечить тебя травами.
— А как же Элеана? Я пробовала несколько исцеляющих заклинаний, и все безрезультатно. Значит, не помогут и травы. — Риана покачала головой. — Нет, мы не должны покидать Аксис Тэр.