Владычный полк
Шрифт:
О Господи! Опять Пермский край! Тут явно какая-то аномальная зона! Но идти к старшему Андрею совсем не хотелось. Он вообще не хотел попадать в это время, самое, пожалуй, бесчеловечное, когда кровь людская текла, как водица. Правителем Иван IV был жестоким. Ему бы остановиться после взятия Казани и Астрахани, только история не знает сослагательного наклонения. После смерти жены Анастасии в 1560 году, отставки избранной Рады, смерти митрополита Макария в 1563 году, измены и бегства из Московской Руси изменника князя Курбского вера
Третьего декабря 1564 года Иван IV со своей второй женой Марией Темрюковной, казной, библиотекой и иконами переезжает в Александровскую слободу, находящуюся в 65 верстах от Москвы, пишет гневное письмо митрополиту, боярам и народу, но, смилостивившись, 6 февраля 1565 года он возвращается в Москву. Бояре и челядь его не узнали: поседевшие волосы, трясущиеся руки, бегающий взгляд и хриплый голос.
Он ввел опричнину с войсками и землями, подчиненную и подвластную только ему. Фактически государство в государстве, но подчиненное и преданное лично ему.
В опричные земли вошло 60 процентов земель Московского государства и 20 крупных городов: Москва, Вязьма, Суздаль, Козельск, Медынь, Великий Устюг, а также все города, где добывалась соль, эта белая валюта.
Царь приблизил к себе людей незнатных. Среди них особой жестокостью отличались Малюта Скуратов, любимец царя Алексей Басманов и его сын Федор, князья Афанасий Вяземский и Василий Грязной. Да, были среди опричников люди княжеского звания: Одоевский, Хованский, Трубецкой, и также бояре и служилый люд. Они приносили царю клятву верности, отрекались от семьи и общепринятых норм поведения. Царь именовал себя «игуменом», а опричников – «монашеской братией». Правда, в народе их звали по-иному – кромешниками. Символами службы царю стали метла и собачья голова (выгрызть и вымести измену!).
Опричники орудовали на земщине, как на вражеской территории – жгли, убивали, грабили. Причем они не гнушались разорять церкви и монастыри. И казнили они с особой жестокостью, наслаждаясь мучениями безвинных жертв. Напротив Троицких ворот Кремля был построен окруженный каменной стеной опричный двор, на котором вершился неправедный суд.
Теперь, когда Андрея вел опричник, он раздумывал: попробовать сбежать? Положение его незавидное: оружия нет, сопротивляться он не сможет, и даже если убежит – местность малонаселенная, он будет быстро пойман. Да и что-то надо есть, где-то жить. Пещеру укрытием считать нельзя – именно возле нее Андрей был замечен опричником.
Шли молча, вышли к деревушке Лаврентьев Лог. Из деревни доносились крики, слышался женский плач.
На единственной улочке у низкого заборчика стояли три лошади. У одной избы на земле сидели несколько крестьян. По избам шастали двое опричников.
– Григорий, смотри, кого я поймал! – похвастался опричник, конвоировавший
К ним подошел, по-видимому, старший из троицы.
– Никак купец?
– Купец, – подтвердил Андрей.
– Знатная добыча! Молодец, Васька!
Васька расплылся в улыбке.
– Калиту проверил?
– Нет еще.
– Ща посмотрим!
Григорий нагло залез грязными пальцами в кошелек Андрея и вытащил из него все деньги.
– О, серебро!
Медяки он отдал Василию, а серебро оставил себе.
– Совесть имей! Деньги не твои, положи назад! – запротестовал Андрей. – Зачем разбойничаешь?
И тут же получил от Васьки кулаком в ухо. Опричники не обратили внимания, что монеты не похожи на деньги Иоанна Грозного.
– Еще раз рот откроешь – я тебе башку срублю! – лениво заметил Григорий. – Нам царь-батюшка все дозволил, только перед ним одним ответ держать будем. Афанасий, ты где?
Из дальней избы выбежал третий опричник.
– Нет больше никого. Деревня – голытьба одна.
– Зато купчишку поймали. Хватит выть! Поднимайтесь! – закричал Григорий крестьянам.
Пойманные поднялись. Двое мужиков и четыре женщины выглядели испуганными.
– Шевелите ногами!
Крестьяне пошли по дороге.
– А тебе особое приглашение требуется? – заорал Григорий на Андрея.
Он присоединился к крестьянам.
Опричники вскочили на лошадей. Григорий поехал впереди, двое опричников – сзади. К их седлам были привязаны метлы и смердящие песьи головы. От запаха Андрея едва не стошнило. Интересно, куда их ведут?
Всех привели к постоялому двору. Заведя во двор, заперли в сарае. Со стороны самого трактира слышались пьяные песни – опричники гуляли на награбленное.
В сарае, довольно обширном, уже были люди.
Андрей уселся на поленья рядом с мужиком средних лет. По его одежде нельзя было понять род его занятий. Не крестьянин – это точно, но и не купец.
– Сейчас, как напьются, куражиться начнут и суд неправедный править, – сказал мужик.
– Откуда знаешь?
– Я здесь уже третий день. Ни еды не дают, ни воды. Вчера прямо во дворе зарубили саблями хозяина и прислугу. Тела на задний двор утащили. А потом баб сильничать стали – совсем ополоумели.
– Так они, как нас поймали, все про суд говорили. Разве нас не поведут в Пермь или еще куда?
– Купец, ты что – с кромешниками не сталкивался? Никого и никуда они не поведут. Поизмываются и зарубят.
Ничего себе перспектива! Хоть снова в пещеру беги, пусть в другое время переносит.
– Тебя как звать? – спросил мужика Андрей.
– Терентий. Охотник я. Все шкурки, что за зиму промыслил, отобрали у меня, нечестивцы!
– У меня всю калиту вычистили.
– Скажи спасибо, что живота не лишили, – у них это запросто.
Андрей был шокирован. Переварив услышанное, он наклонился к Терентию.