Владыка Черных Песков 2. Расколотые небеса

Дадов Константин Леонидович

Что из себя представлял причал? Под стенами дворца, на вершине отвесного склона, была сооружена платформа из металлических балок и деревянных досок, сверху залитых ровным слоем цемента. Конструкция рассчитана на весьма внушительный вес, так что даже памятный всем жителям Нового Рима "ОСТЕКЛИТЕЛЬ" мог бы приземлиться на площадку, при этом заняв все свободное пространство.

В ширину платформа тянулась на шестьдесят метров, от края скалы же она отступала всего на тридцать метров, в результате чего мы без каких-то проблем могли бы приземлить один флагман, поставив его правым или левым бортом к дворцу, или же

пристроить сразу двух "китов", оставив их задние части висеть в воздухе (что было бы несколько некрасиво). Теоретически, на платформу приземлить можно сразу три живых воздушных шара, но тогда о пространстве для торжественной встречи можно будет забыть, на что пони категорически не согласны из-за репортеров.

– Звездные духи с вами.
– Устало отмахнулась от пегаса черно-белая зони.
– Сажаем только флагман, а остальные "киты" пусть повисят на заднем фоне.

– Рад, что мы смогли договориться.
– Обрадованно отозвался пегас, уже готовясь передать сообщение своему командованию.

– Нам понадобится полчаса, чтобы переместить всю делегацию на один борт.
– Буркнула Негатив, отворачиваясь от собеседника.

– Это... приемлемо.
– Пони явно хотел сказать что-то другое, но в последний момент решил уступить (все же, мы и без того много времени потеряли).

Отдав все необходимые распоряжения, Негатив подошла к моей наблюдательной позиции и привлекла к себе внимание:

– Гранд-магистр?

– Меня устраивают твои решения.
– Развернувшись к собеседнице, одобрительно киваю, улыбаясь самыми уголками губ.
– После официальной части программы отгони транспорт на постоянную стоянку и можешь отдыхать. Ближайшую декаду нам вряд ли понадобится куда-то лететь, но все же пусть минимальный состав экипажей остается на "китах".

– Будет исполнено.
– Отозвалась кобыла.

Некоторое время было потрачено на то, чтобы перенести всех зони на борт флагмана, после чего мы все же медленно поплыли к посадочной платформе. Как глава делегации, я с самого начала стоял у трапа, за моей спиной построились телохранители, немногочисленные чиновники и будущие работники госпиталя.

Грифоны, зебры и зони из охраны были облачены в черную броню и плащи с золотыми подкладками, целители же надели на себя зеленые комбинезоны с изображением символа "инь-янь" на груди, окруженного языками черного пламени, а так же плащи с изумрудными подкладками. Мне, так же, как и подчиненным, ради публичного мероприятия пришлось приодеться: кроме черного плаща с алой подкладкой, костюм состоял из красной шелковой рубашки без пуговиц, но с изображением герба Блэксэндии на груди, черных штанов и накопытников из кости, укрепленной некромантией (для пони материал весьма экзотичный, что отвлечет на себя часть внимания).

Вокруг площадки, держась так, чтобы обозревать все открытое пространство, в небе парили тройки пегасов в бело-золотой броне, которые были вооружены короткими копьями с листовидными наконечниками. На стенах дворца виднелись единороги, удерживающие в телекинетических захватах древки знамен, а в самом низу у стен, отрезая обычную публику от посадочного пространства и встречающей делегации, ровными рядами застыли земные пони, закованные в позолоченные доспехи с короткими белыми плащами на спинах. На боках у них висели короткие прямые мечи

в белых лакированных ножнах, на глухих шлемах,

(там, где у единорогов растет рог), а так же на нагруднике, было выгравировано огненное солнце.

Флагман еще не успел встать ногами на почти белую бетонную поверхность прямоугольной площадки, как до моего слуха донеслись звуки музыки, источником которой оказался оркестр белых единорогов, одетых в черные костюмы. Левый глаз сам собой перестроился на иное восприятие, дабы я убедился в том, что все музыканты пользуются гримом, маскируя настоящий цвет шерстки.

"Стоит внести в список услуг госпиталя смену окраса шкуры? Как скоро аристократки будут красоваться теми же оттенками шерстки, что и принцессы?".

"Кит" утвердился на своих коротких лапах, а затем, подчиняясь команде Негатив, вовсе улегся на живот. Кто-то из членов экипажа опустил трап, и я начал свое шествие к ожидающей у стен дворца группе пони.

Чеканя шаг, члены посольства цепочкой спустились со спины живого воздушного шара, прошли вслед за мной еще примерно метров пять, а затем остановились, выстроившись в шеренгу. Телохранители так же отстали, не решаясь пересечь определенную черту, существующую только в их воображении, и только я продолжил идти на встречу высокой кобыле, одетой в светло-синее платье, украшенное золотыми бусинками в виде капель дождя. В ее серебряную корону были вставлены яркие рубины, напоминающие капли крови, которые гармонично смотрелись на фоне нежно-розовой шерстки.

Справа и слева, на два шага позади принцессы любви, облаченные в доспехи светло-розового цвета с рисунком красного сердца на груди, неподвижными статуями стояли по три кобылы: две пегаски, две единорожки и две земных пони. Они не выглядели сильными бойцами, а из-за смазливой внешности вообще могли быть приняты за служанок из свиты, но высокий уровень духовной силы (несколько теряющийся на фоне аликорна) развеивал мои сомнения.

"Гривус "светится" лишь в два раза ярче этих пони, а, значит, у них на хорошем уровне как минимум защита. Каким образом достигнут такой результат? Учитывая сходство излучаемой силы принцессы и сопровождающих, можно предположить, что они жрицы".

Все то время, что я в одиночку преодолевал оставшееся расстояние, меня изучали десятки взглядов, некоторые из которых были любопытными, другие неприязненными, третьи скучающими и пренебрежительными (будто смотрели на мусор под ногами). Все инстинкты, развитые как в прошлых жизнях, так и за время участия в минувших войнах, сигнализировали о чужом внимании, направленном словно бы отовсюду, но не несущем угрозы. Тем временем, музыка оркестра сбавила громкость, но не стихла окончательно, уйдя на задний фон и более не заглушая других звуков.

Со стороны зрителей, среди которых были как газетчики, так и аристократы, то и дело вспыхивали огни фотоаппаратов, а на спинах двоих земных жеребцов, которые стояли на правом и левом краях площадки, громоздились прямоугольные железные коробки, из которых торчали широкие трубки с прозрачными пульсирующими синим светом линзами. После секундного замешательства, моя память, полученная еще в первой осознанной жизни, подкинула сравнение с объективом телекамеры, а затем вспомнились и отчеты Банши, в которых говорилось о записывающих картинки кристаллах.