Владыка морей ч.1
Шрифт:
— Будешь мести! — Арни ударил Берислава кулаком в живот. — Будешь!
— Не буду! — прошептал тот разбитыми губами, но подняться больше не смог.
— Ах ты! — взбешенный Арни занес было ногу для удара, но на его руках повисли мальчишки из их взвода и оттащили назад.
— А ну, остынь! — заорали они. — Не по обычаю! Лежачего ударить хочешь? Да за такое мы тебя самого сейчас отметелим!
Бить лежачего в Сотне считалось недопустимым. Не разрешалось кусаться, бить в глаза, в пах, ломать колени и драться, когда один из бойцов падал на землю и не мог подняться. В этом случае конфликт считался исчерпанным. Так уж сложилось здесь за долгие годы. Командиры драки не запрещали, понимая, что в мальчишеском коллективе это совершенно
— Да он…! — Арни водил по казарме разъяренным взглядом. — Да вы за кого вступились? За этого? Да он же урод! Слабак! Мы из-за него вечно на кухне корячимся!
— В прошлый раз первый взвод последним пришел, а не мы, — возразили ему. — Ты его бил, а он все равно мести не стал. Так что не слабак он, Арни! Бери-ка метлу и мети! Иначе мы тебе всем взводом бока намнем.
— Бойся, сучий выкидыш! — отчетливо произнес Арни, потрепав лежавшего Берислава по щеке. — Очень бойся! Ты у меня в ногах валяться будешь, чтобы я позволил тебе казарму вымести. Да только я тебе такой милости больше не дам.
— Пошел ты! — ответил Берислав, едва шевеля губами, похожими на оладьи. — Не выйдет у тебя ничего, сволочь! Я сильнее тебя, просто ты этого еще не понял.
Следующее утро началось с зарядки, как всегда. И вроде день как день, но что-то неуловимо изменилось. Никто не отвесил Бериславу пинка, когда он умывался у рукомойника. Никто не выбил из его руки миску в столовой. К нему вообще никто больше не докапывался. С ним вели себя так, словно он был таким же, как все. А ведь такого еще не бывало. Странно, он же изгой…
В Сотне все еще шли каникулы. Они почти до первого снега были. А это значит, что учебы еще нет, зато целый день мальчишки всех возрастов бегают, прыгают, отжимаются и осваивают разнообразные орудия убийства. Первогодки учатся биться на кулачках и стрелять из слабых луков, натяжение которых усиливалось с каждым годом. Тогда же их сажали на коня, подбирая для этого смирных кобылок. А уж в строй ставили лет после десяти, до изнеможения разучивая перестроения, которые усложнялись с каждым годом.
— Учебная схватка! — крикнул взводный. — Воин Иржи! С кем биться будешь? Кто сегодня у нас в больничке после твоих тумаков ночевать будет?
Это была его любимая шутка. Хуже Берислава не дрался никто, и это здесь знали все.
— С ним буду драться! — ткнул рукой Берислав в сторону Арни, и вокруг воцарилось изумленное молчание. Обычно в таких случаях княжич мычал что-то невразумительное.
— Ты чего это, парень? — растерялся взводный. — Головой ударился? Хотя да… Ударился… Вон, морда побитая вся. Не дури, Иржи! Он же тебя покалечит!
— С ним буду драться! — твердо сказал Берислав и прошептал про себя. — Зачем тянуть? Пусть это случится быстрее.
— Пусть дерется, — негромко сказал подошедший командир роты, положив руку на локоть взводного. — Это его выбор, не твой.
— Бойцы, в круг! — крикнул взводный. Старый воин служил здесь не первый год, и все происходящее ему решительно не нравилось. Все шло как-то неправильно.
Берислав вышел и встал в стойку. Арни, который презрительно посмотрел на него, даже рук не поднял. Он уклонился от одного неумелого удара, потом от другого, а потом коротким хуком свалил Берислава на землю. Мальчишки орали и улюлюкали, подбадривая бойцов. По рядам передавали вчерашнюю историю, и пацаны из других взводов хохотали до слез, хлопая себя по ляжкам. На невиданное зрелище подтянулись даже парни из старших рот, и сам воин Дражко, кумир всей малышни, задумчиво смотрел, как слабака — первогодка раз за разом сбивал на землю не по годам рослый и крепкий мальчишка. Берислав вставал и снова бросался на Арни, а потом опять падал на землю, пропустив удар. Арни веселился поначалу, и орал торжествующе, но с каждой минутой его торжество гасло. Слишком уж много презрительных взглядов было
— Бой окончен, — сухо констатировал взводный. — Победил воин Арнеберт.
Арни стоял хмурый и невеселый. Сегодняшняя победа была хуже любого поражения, и эту несложную истину поняли здесь абсолютно все. Берислав поднялся, покачиваясь от шума в голове. Они должны были встать рядом со своим командиром, а тот поднимет руку победителя. Ничего из этого не вышло, потому что Арни, опустив плечи, пошел прямо в толпу, мечтая затеряться среди других и не чувствовать больше уколов насмешливых взглядов.
— Куда пошел, сволочь? — вздрогнул он, услышав за спиной хриплый голос. — Я с тобой еще не закончил!
— Ты проиграл, воин Иржи, — сурово посмотрел на княжича взводный. — А он победил. Таковы правила.
— Тогда завтра я снова бьюсь с ним, — Берислав оскалил лицо, перемазанное кровью из разбитого носа. — Плевал я на правила! Он у меня еще получит!
— И долго ты собираешься так над ним глумиться? — неожиданно для самого себя спросил командир взвода. Ему было совсем не смешно. Его даже немного напугал тот фанатичный огонек, что зажегся в глазах мальчишки.
— Пока он сам не признает своего поражения, — криво усмехнулся мальчишка и сплюнул кровь на жухлую траву. — Только не говорите ему, пусть сам догадается.
— Да за что же мне это? — прошептал ротный, который с трудом осознавал произошедшее на его глазах. Ведь он, в отличие от командира взвода, точно знал, кто именно стоит перед ним, сплевывая на траву тягучую кровяную слюну. — Это на сколько же лет мне такое счастье привалило? Напьюсь! Пойду к боярину и вместе с ним напьюсь. Я знаю, у него точно есть…
1 Сакелларий — высокий придворный титул, который позже трансформировался в должность хранителя императорской казны и финансового контролера.
2 Брат Ираклия Феодор после обвинения императора в кровосмешении был подвергнут публичному унижению и умер в этом же году. Причина его смерти неизвестна.
Глава 2
Октябрь 636 года. Братислава.
Немалое стадо коров, которых князь велел продать на столичном рынке, почти растаяло. Скот купили у степняков задешево, и пригнали своим ходом в Братиславу. Поначалу коров покупали по четырнадцать рублей, потом по тринадцать, потом по двенадцать… А через пару месяцев такой торговли цена на скотину опустилась до привычных девяти, которые равнялись трем ромейским солидам. Инфляция, которая подняла голову в крупных городах, была посрамлена, не выдержав борьбы спроса с предложением. Десяток голов прикупила по дешевке и Сиротская сотня, которая теперь называлась такой только в просторечии. Она давно уже носила гордое звание военного училища. Сирот тут с каждый годом становилось все меньше, ведь туда теперь в основном брали детей знати и воинов. Выбиться даже в сотники неграмотному стало почти невозможно, все места занимали на славу выученные парни из первых выпусков. Да и давно уже не сотня здесь была, ведь одних воспитанников далеко за тысячу душ. А еще преподаватели, конюхи, кузнецы, плотники, стряпухи и прочий люд. Огромное хозяйство, которое становилось еще больше. Теперь тут учили не только воинов. Добавились лекари, толковые мальчишки, списанные из-за немощи из линейных рот. Тупых, сильных, но к воинскому делу неспособных, выпускали санитарами и саперами. В отдельную касту выделили судовую рать, разделили мечников и лучников, клибанариев и кирасир. Самых крепких мальчишек из детей княжеских гвардейцев готовили к службе вместо отцов. Не было почетней службы, чем в княжеской гвардии. И брали туда только парней из хорутанских родов, для которых князь и его семья были своими, родичами.