Владыка Нового Мира

Винокуров Юрий

За другие города пока что говорить не могу. Не был, не знаю. Всерьёз рассчитывать на то, что я тут один такой красивый не надо — опасно это. И лучше перебдеть, как говорится, но пока что всё как будто бы чисто…

Хм-м-м…

И вот, кстати, ещё одна очень своевременная мысль, что вытекает из предыдущих размышлений: общество-то здесь действительно не дикое. И навязать ему классическую религию, — тем более новую, буквально только что на коленке свёрстанную, — практически невозможно. «Молитеся Харону!» — ну что

это такое? Ну слишком уж это в лоб.

Так что тут можно будет поиграться с подменой понятий. Объединить людей, назваться правителем, распространить среди них свою символику и ритуалы, — максимально не похожие на оккультные, — и быть молодцом. Делать хорошо своим, плохо чужим, и периодически подкидывать Чудеса.

Горизонт планирования в таком случае — лет тридцать, а там посмотрим.

Кхм…

— Спасибо, — официантка с улыбчивой попой забрала у меня пустую тарелку. — Рассчитайте меня, пожалуйста.

Но снова вернёмся к болоту! Не нравится мне всё это, потому что…

Потому что с физическим воплощением всё понятно! В этом вопросе я уже разобрался экспериментальным путём, причём вот буквально недавно. Вот он я, маг четвёртого уровня, который играючи угандошил другого мага четвёртого уровня благодаря имбалансному дару и баффу божественной энергии. Да, под конец я опять ударился в мифотворчество, и хороший понт чуть не стоил мне пальцев, — последний грибочек рванул будь здоров, — но с этим всё плюс-минус понятно.

Границы чёткие. На магов пятого уровня мне пока что рыпаться не стоит, да и двух четвёрок я тоже вряд ли переживу.

Логично? Более чем.

С битвами богов мне так же всё понятно: они происходят руками верующих.

Влияние, молитвы, Чудеса, алтари. Идёт игра в перетягивание каната, которая крайне редко переходит в мордобой на метафизическом плане. Подставляться дураков нет. Там происходит либо добивание уже обессиленного проигравшего, либо же стычки внутри пантеона, — как у нас с Зевсом буквально недавно.

Но! Я-то бог с телом. И как мне в таком случае воевать с этой болотной… штукой?

Кстати! Кто она такая я скоро узнаю. Шаман ведь до сих пор сидит на переправе, а у меня никак до допроса руки не дойдут. И без него дел дохренищи…

— Ваш счёт.

— Спасибо огромное.

С тем я рассчитался и глянул на наручные часы. Знал ведь, что их нет на месте, а всё равно зачем-то посмотрел. Новые часики я себе пока ещё не приобрёл, а старые отдал сэру Додерику. Что характерно, гоблин сразу же догнал как определять время по стрелкам. Ну… либо соврал, что догнал.

А это мы сейчас как раз и проверим. Ведь на настенных часах, что висели за барной стойкой, натикало уже без одной минуты семь утра.

Так что я встал из-за столика и зашёл в туалет кофейни. Заперся в ближайшей кабинке, залез на унитаз с ногами, — вдруг тут камеры пишут? — и стал ждать.

— Во-о-осемь-восемьсот…

Поехали.

Второй

призыв по молитве был не хуже и не лучше. Главное, что он просто был. Во-первых, так я хотя бы частично начну экономить время и поберегу ноги. А во-вторых, сегодня мне нужно было появиться эффектно. Вальяжно развалившись на троне, я возник из тёмного вихря прямо на глазах у гоблинов Родильного Ведра. Сперва в боевой форме теневого рыцаря, а потом и в обычном своём амплуа, которое они уже видели во время боя.

И да, именно на такой эффект я и рассчитывал:

— О-о-о-о, — вылупились гоблины. — А-а-а-а…

Среди толпы новоприбывших бродили верховный жрец и глава Инквизиции. Додя наступал гоблинам на колено со внутренней стороны, чтобы те склонялись перед Владыкой, а Розочке стоило только замахнуться своей дубиной, как бедолаги делали всё сами.

Н-да…

Чёрный день в истории их клана, должно быть. Остаётся только догадываться, кто перебил большую часть Родильного Ведра — то ли мы, то ли их собственный шаман. Спасая себя, ублюдок взорвал очень многих. И осталась от клана, если бегло посчитать, примерно сотня.

Ну… это уже хотя бы что-то.

— Владыка, — из строя новеньких вышел грустный гоблин.

Обвисшие брыли, как у бульдога, одного уха нет, так ещё и цветом чудной такой… детской неожиданности, ага. Однако видно, что парень он в Родильном Ведре не последний: и доспехи у него есть, и даже меч настоящий. А в руках ведро. Старое такое, ржавое, местами на днище прохудившееся. Как будто бы его из заброшенного колодца достали.

— Владыка, — склонился он и протянул мне эту хренатовину.

А я, признаться, даже не знаю, что мне теперь с этим делать. Выручил Жабыч. Мой вождь обогнул бедолагу, и встал по правую руку от трона. Ну прямо военный советник, ага.

— Владыка, нада принять, — шепнул он мне. — Это значит, что они покорныя и присоединяются к клану.

— Гхм, — засомневался я. — А как ты думаешь, в это ведро уже кто-то рожал?

— Так из нево весь их клан вышел, Владыка. Все до единого.

— Гхм… Ну ладно.

Пускай и ржавое, но ведро было относительно чистым. А потому я быстренько забрал его у гоблина и торжественно подвесил на одно из весёл трона.

— И что теперь? — спросил я на всякий случай, хотя сразу же ощутил значительный прирост божественной энергии.

— Теперь они наши, — ответил Жабыч.

— А этот? — я указал на одноухого гоблина. — Он кто?

— Его звать Гыч-Гыч. Он мой всосал.

Тут мне пришлось взять паузу, чтобы переварить такую откровенность. Однако спустя некоторое время я всё-таки догнал что к чему и выдохнул. Всосал, ага. Всосал моего всосала мой всосал. Видать, Жабычу не чуждо милосердие, раз он всё-таки решил как-то выделить бывшего вождя Родильного Ведра.