Владыка Пустоты

Беляев Михаил

Завороженный зрелищем, я не сразу понял, что делать. Похоже, теперь мой ход.

Я подошел к ней и протянул кодекс. Из-под балахона показалась изящная женская ладонь, взялась за край книги и потянула на себя. В тот же миг тепло разлилось по кончикам пальцев, проникая во всё тело.

– Почему?.. – вырвалось у меня. – Почему она не ответила мне, как моему отцу?

Кодекс подняла голову. На миг под капюшоном я разглядел лицо – совсем молодое, бледное и строгое. Её глаза, как две льдинки,

источали холодный свет.

Она не издала ни слова, но я понял – передо мной была Императорский Кодекс. Высшая пришла за одной из своих.

С трудом разжав закостеневшие пальцы, я выпустил книгу.

Тепло тут же исчезло, меня пробрал морозец. А кодексы так же беззвучно развернулись и ушли вглубь зала.

Я возвращался в откровенно дерьмовом настроении. Но едва я подошел к выходу в церемониальный зал, как из группы собравшихся у двери официантов послышался тихий голос.

– …у нас все готово, ждем начала.

Непроизвольно напрягшись, я замедлил шаг. Император любил пышные праздники, но чутье твердило – речь не о красочном шоу для знати.

Скрывшись за дверью, я подождал, пока они разойдутся, и вышел в зал ровно к тому моменту, как на широкой сцене показались люди, а свет и музыку приглушили.

Церемония начиналась, стоило поспешить следом за остальными, чтобы не пропустить главное событие вечера – призыв кодекса.

Инициация цесаревича означала одно – он получит кодекс и официальный статус главного претендента на престол.

У сцены уже собралась внушительная толпа из аристократов, наследников, министров, купцов и промышленников, – все гости спешили увидеть церемонию, которая войдет в историю. Решив не упускать случая, я пошел с остальными, деликатно пробираясь через ряды гостей, бурно делившихся догадками.

– Как думаешь, какой кодекс откликнется цесаревичу?

– Не удивлюсь, если его выберет Императорский. Я тебе говорю, пятый кодекс…

Выходит, кодексы выбирают магов? Как интересно.

Подобравшись ближе к сцене, сам того не ведая, я оказался среди первых лиц Империи – высших родов знати. На сцене показались хранители – люди в расшитых золотом костюмах, напоминающих балахоны кодексов. Только вычурные и пестрые, как новогодние елки.

– Хоо, кто это тут у нас, никак предатель Вайнер?

Я повернулся на голос – рядом стоял дородный дворянин в лиловом костюме. На груди сверкал значок с весами – торговая гильдия. На сальной роже с жиденькими усиками возникла мерзкая улыбка.

Ну конечно… Князь Балашов. Тот самый, что обдирал наши земли, как блудный козел – кочан капусты.

– Поприветствуй, как полагается, – процедил он. – Ольга Андреевна тебя ведь за этим сюда послала, Ярослав? Выказать уважение достойным родам.

Знатной крови в его жилах

не было ни капли, потому он и лез к моей тёте. Не только чтобы заграбастать наши земли. Уродец посягал на её руку, чтобы формально породниться с знатным родом.

– Выкажу, – улыбнулся я в ответ. – когда найду достойных.

А перед тобой, жирная свинья, я даже головы не склоню.

– Мелкий ублюдок, – стараясь держать лицо, процедил он. – Ничего, зубоскаль, пока есть чем. Ты еще придешь ко мне умолять о милости…

– Умоляю, милостивый князь, избавьте меня от вашего общества, – я с улыбкой отошел в сторону, оставив уродца скрипеть зубами.

Да ну его к черту. Вся напыщенность и пафос аристократов уже стояли мне поперек глотки. Как представитель рода я обозначился, кодекс вернул – пора и честь знать. Цесаревич не обидится, если вообще заметит уход гостя из опального рода.

Из первых рядов я пошел через столпившуюся у сцены знать назад, к выходу.

А цесаревич Роман тем временем поднялся на сцену, к верховным хранителям. Старший, державший золоченый поднос с укрытой тканью книгой, подошел к наследнику и стянул шелковый лоскут, открывая кодекс.

Все замерли, не сводя глаз с цесаревича. А потому и не заметили кое-что важное.

Слуги, оставив подносы с напитками и блюдами, как и остальные, собрались у сцены, образовав полукруг. И, пока внимание аристократов и большинства охранников приковано к церемонии, они один за другим вытаскивали что-то из-за поясов и из-за пазух. А к ним спешили другие слуги, снаружи замыкая кольцо вокруг знати. Один из них пер прямо на меня.

– В сторону, – буркнул здоровяк в костюме официанта, пробираясь к сцене.

Я круто развернулся – и, пока толпа не сомкнулась, успел заметить, как под задравшимся фраком блеснула черная рукоять пистолета.

Опричник? Охранник одного из родов?

Мысленно гоня дурное предчувствие, я развернулся. До края толпы – всего ничего, но меня тянуло назад. К сцене. Сердце забилось, разгоняя кровь. Хрен с тобой, величество, если я окажусь прав – за тобой должок.

Скрипнув зубами, я поспешил за здоровяком-официантом, шедшим сквозь толпу как бульдозер. Он направлялся к сцене.

– Во имя Императора Алексея Второго, цесаревичу Роману дается право принять Кодекс! – провозгласил хранитель и протянул тому поднос.

Говорят, время замедляет ход в самые важные моменты. Но едва цесаревич протянул руку, я понял – времени почти нет. Мгновения летят слишком быстро.

Толпа замерла, глядя как рука Романа легла на обложку кодекса. Здоровяк в костюме слуги встал в стойку и вытащил пистолет.

Я рванул вперед, краем глаза замечая, как другие слуги выхватывают оружие.