Владыка Ядов
Шрифт:
— Ваша светлость, — подал голос Милнир эс-Цагар. — Позвольте сказать.
Герцог перевел на него взгляд.
— Слушаю, — тон его голоса был холоден и как будто предупреждал: не смей присоединяться к просьбе старого министериала.
— Почему бы не пойти на хитрость? — Сказал Милнир. — Сделаем вид, будто мы приняли их условия. Пусть выйдут из замка и побегут к своим кораблям. Мы перекроем выход из бухты и перебьем их.
— Ты предлагаешь мне дать слово, а затем нарушить его? — Гэйбар прищурился.
— Простите, ваша светлость, — рыцарь склонился в поклоне. — Ничего подобного я не осмелился бы вам предложить.
Герцог некоторое время разглядывал рыцаря, размышляя о том, стоит ли после этой войны приблизить его к себе за ум и умение обходить моральные запреты, или же стоит держать его на расстоянии — по той же самой причине.
— Я хорошо помню замок Фальне, — сказал он наконец. — Я был там несколько раз. Из башен прекрасно просматриваются и бухта, и море. Если корабли, которыми вы решите заблокировать бухту, будут близко, пираты заметят их, поймут, что мы задумали и не выйдут. Если же корабли будут далеко — у Краснозуба и Секиры появится шанс уйти, а я не хочу давать им этого шанса. Поэтому вы согласитесь на сделку, но не подпустите людей, которых они вышлют, к кораблям. Захватите их, но не убивайте. Сообщите тем, кто останется в замке, что к сдавшимся мы проявим милосердие, а те, кто станет сопротивляться — будут умирать мучительно и долго. У них и так мало людей, и лишившись еще одной группы, они вряд ли сумеют отразить новый штурм. Если они согласятся и сдадутся, убейте всех быстро, если откажутся и продолжат упорствовать — отдайте заплечным мастерам тех, кого удастся взять живьем после штурма. Но не медлите со штурмом: я хочу, чтобы этот гнойник был выжжен как можно скорее.
Милнир молча поклонился. Он держался иного мнения относительно того, что следует делать, но был слишком умен, чтобы спорить с герцогом тогда, когда тот явно желал настоять на своем решении. Старик огласил зал новым воплем, в котором мешались мольбы, рыдания и проклятья.
— Заприте его где-нибудь, пока не успокоится, — поморщился герцог. — Или, лучше, пока все не уляжется.
Стража уволокла Рикана. Пока его тащили вниз, он оглашал коридоры замка криками, и придворные выходили из своих покоев или посылали слуг узнать, что происходит. Мольвири отправила служанку, заплетавшую ей волосы; вернувшись, Рейма поведала ей печальную историю старика. Мольвири попросила Рейму уйти; она в беспокойстве ходила по комнате, думая о том, чем может помочь. Когда пришел Эдрик, она рассказала ему все, но он только пожал плечами.
— Наш молодой герцог пытается изображать из себя жесткого и бескомпромиссного правителя, — сказал бессмертный. — Но что-то я сомневаюсь, что он будет успешен в этом амплуа. Для такой роли маловато у него жизненного опыта. И ума. Хотя как знать. Со временем опыт у него появится, да и ума, может быть, наберется.
— Меня беспокоит не герцог, — сказала Мольвири. — А люди в Фальне, подвергающиеся невыносимым пыткам и унижениям и почти наверняка обреченные на смерть — если только вдруг пираты не поверят Синвору и не сдадутся,
— Скорее всего, ты права. «Скорее всего» — потому что люди иногда совершают поразительные глупости, слепо следуя за своей верой, и если вдруг пираты поверят, что их помилуют, то могут и не сложить два и два. Люди легко обманываются и склонны видеть лишь то, что хотят увидеть.
— Но ведь ты не думаешь, что они обманутся на этот раз?
— Не думаю.
— Значит, пленники замка Фальне обречены?
Эдрик пожал плечами.
— Похоже, что так.
Мольвири поймала его взгляд.
— И это говоришь ты? Бессмертный воитель, который освободил меня? Меч, сразивший одного из Адских Князей?
Эдрик закатил глаза.
— Я не вижу разницы, умрут они сегодня или завтра, — сказал он.
— Мне их жалко.
— А мне нет. Я тел-ан-алатрит. Я рассказывал тебе, что это значит.
Мольвири положила руку ему на грудь.
— А еще ты сказал, что может быть, ваша Школа неправа. Преклони-ка колено.
— Зачем?
Мольвири с упреком на него посмотрела.
— Разве ты признавался мне в любви? Дарил цветы? Пел романтические песни под окном? Мы живем здесь как люди, но ты ничего этого не сделал. Ты просто совратил меня, воспользовавшись моей неопытностью и незнанием тонкостей человеческих отношений. Вставай на колено. Будем добирать то, что пропустили.
Вздохнув, Эдрик преклонил колено. Ситуация забавляла, но он запретил себе смеяться и даже улыбался не так широко как хотелось бы. Она что-то задумала. Ему было любопытно посмотреть — что, и ради этого он согласился поучаствовать в ее маленьком спектакле.
— Эдрик Мардельт! — Торжественно произнесла Мольвири. — Я, дама твоего сердца и твоя возлюбленная, велю тебе, не мешкая, отправиться в замок Фальне и освободить всех томящихся там пленников.
— Ты делаешь успехи в куртуазии. — Заметил Эдрик.
— Вы. — Мольвири сверкнула очами.
— Ах, простите. Вы делаете успехи, моя прекрасная госпожа.
— То-то же. — Она довольно улыбнулась. Потом подозрительно посмотрела на него. — Так ты поедешь?
— Ну а куда мне деваться?..
Мольвири нахмурилась, и Эдрик поправился:
— Ведь не может же рыцарь отказать в такой пустяковой просьбе своей прекрасной даме...
Мольвири кивнула.
— Отправляйтесь, сир, и пусть ваши намерения и поступки будут благородны и чисты, и да пребудет с вами мое благословление.
Глава шестнадцатая
— Я выбрал Ильсильвар в качестве первой страны, которую мы возьмем силой, потому что ее защищает Школа, — произнес Лицемер. — Школа может оказать нам сопротивление в мире людей, следовательно — ее необходимо нейрализовать. Ты не возражал. Я полагал — это от того, что ты оцениваешь ситуацию также, как и я. Позже рассказ Истязателя о силе, которую тел-ан-алатриты, украв у меня и у Гедкая Оружейника, стали использовать для достижения бессмертия, лишь укрепил меня во мнении, что выбор сделан верно. Но теперь становится ясно, что твои мотивы были совсем не такими, как мне казалось.