Владыки кошмаров

Мерлянов Юрий Николаевич

– Кем?
– ошарашено переспросил я.

– Мечником, - с улыбкой повторил парень, - а, ты же ничего не знаешь, смотри, я в боевых специализациях профи. Деформация позволяет создавать разделяющий все и вся луч, ни один доспех не выдержит, даже магический, только другим таким клинком можно отразить. В умелых руках страшное оружие, правда, настолько редкое, что все искусники на госслужбе состоят, никого в вольных нет.

– Постой, это мне что, придется фехтованию еще учиться?

– Нет, какому фехтованию, это ж тебе не железкой махать, хотя и это тоже настоящее

искусство. Тебе потяжелее придется, мозг свой учить необходимо будет, как создавать и управлять деформацией. Это ведь только называется клинком, а так бесформенное нечто, которое нужно собрать и придать потом форму. Так что готовься, я пока с собой разбирался, думал, повешусь, все вокруг взрывается, горит, лопается, - он усмехнулся, - в твоей ситуации даже не знаю, чего ожидать, но рядом находиться точно не буду, - и он опять рассмеялся.

– Весело, - констатировал я, - а что по остальным предметам?

– Да ничего, я, поначалу, ходил на все, а потом по желанию, ну смысл их посещать, если ничего не дается? У меня даже бытовуха не выходит, которую все щелкают, как орехи.

– Ясно, тогда хотя бы гляну вначале, кстати, расскажи о вашем совете, кто и чем тут заправляет?

– Да все просто, есть мы, ученики, и есть совет, состоящий из двенадцати учеников старших курсов. Кайси, ты ее сегодня видел, главный помощник, остальные десять просто помощники, и глава, великолепная Айса Руан, - ее имя Кайр выделил особенно.

– Запал?
– поинтересовался я.

– Увидишь ее, сам поймешь. У нее одна из специализаций плоть, так вот пользуется ей очень умело, хороша не то слово. Единственная, кстати, к кому бы я не полез, у нее тоже есть боевое направление. Красива настолько же, насколько и сильна, - он мечтательно улыбнулся.

– Что за направление такое?

– Чего? А, вечно забываю, что ты не отсюда. Плоть позволяет контролировать свое тело, организм, настоящим мастерам не страшны никакие яды, заживает все в разы быстрее, да и само по себе название говорит уже о многом. Бабы вообще считают за удачу получить подобное, была грудь маленькая, стала большая, после родов все отвисло, а потом бац - и ты снова на коне и в центре внимания.

– Понятно, но не интересно, нам-то это точно не светит.

– Да, жаль, в боевом деле очень полезный навык.

– Кайр, а почему ты именно сюда пошел учиться, а не в какую-то военную академию?

– Ну, тоже скажешь, только здесь я смогу развить свой дар так, как нигде более. А в обычной академии максимум, чему бы научили, так это мастерски вертеть саблей, которая ничто против того, что уже могу.

– Ясно, - больше спросить его было не о чем, и повисла затянувшаяся пауза.

– Что старик-то, как принял?
– наконец поинтересовался он, занимая свою кровать.

– Хитрый он и мутный какой-то, - протянул с сомнением.

– Ну, на то он и ректор, не зря уже шестой десяток занимает эту должность.

– Это же сколько ему лет, под сотню?

– Ты чего, какая сотня? Он в том году свое двухсотлетие отмечал.

Черт, прокол.

– А скажи-ка, Кайр, тебе сколько?

– Если

лет, то сорок два года, а что?

Меня чуть не начало нервно колотить.

– Просто мне тридцать.

– Так ты еще моложе меня?
– он приподнялся на локте.

– Выходит, так, - кивнул, - а в чем еще у вас измеряют возраст?

– Ну, так, есть же еще часы жизни, мне вот на данный момент около пятидесяти.

– Это как?

– Ну, можно считать по временам года, а можно по состоянию организма. То есть иногда бывает так, что вот как мне, к примеру, сорок два, а тело по своему развитию, учитывая все болезни, травмы и прочее, по сути, соотносится с пятью десятками. В некоторых государствах только так и считают.

– И как это определяют?

– Да просто, - он достал из-за пазухи медальон и, сжав его в руке, быстро произнес какую-то белиберду, - вот, сорок девять часов, а год назад было пятьдесят два.

Потом он помог заучить мне сказанную им ранее несуразицу, и я, аналогично достав свой медальон, повторил процедуру - в голове тут же прозвучал низкий, приятный женский голос - пять часов жизни. Чего? Я снова повторил процесс, и опять, то же самое. Видя проступающее у меня на лице недоумение, Кайр поинтересовался:

– Чего?

– Эти штуки ломаются?
– потряс медальоном.

– Да нет, простейшая комбинация.

– Тогда получается бред.

– Что именно?

– Мне пять часов, - бросил на него взгляд.

– Да ну, не врешь?

Я покачал головой.

– Вот это номер! Это ж сколько тебе еще жить, может и мне тогда не пить?
– он задумчиво смерил стоящую возле его тумбочки бутыль.

– А так же не курить, не есть мяса и прочей вредной пищи, - я с сомнением оглядел его фигуру, слишком крепкую и сбитую для подобного.

– Согласен, не потяну, придется ради удовольствий положить на алтарь жизни несколько десятков часов, - он улыбнулся.

В общем, провалялись мы так, болтая о том, о сем почти до самого вечера, а потом решили сделать набег в столовую. Жутко хотелось яблок или чего-то подобного, только сочного, не пошли мне их салаты впрок, придется учесть это на будущее. Почти все столы пустовали, лишь кое-где сидели, уткнувшись к себе в подносы ученики, почему-то не находящиеся на парах. Видать, тоже прогуливали. Мы набрали себе блюд по вкусу и заняли один из пустующих столиков. Кайр перед трапезой пробормотал про себя какую-то молитву и, не глядя на меня, принялся поглощать содержимое своих тарелок, я же с аппетитом захрустел фруктами. Вдруг напарник замер и прошептал:

– Помнишь, ты тут на днях отправил троих лечиться, готовься, идут.

Но я и так уже об этом знал, Белый теперь всегда был рядом. Со стороны же входа к нам неторопливо шла троица девушек, по которым и не скажешь, что недавно попали к врачу. Они медленно приближались по левой стороне и не сводили с нас взглядов, а когда поравнялись, та, которую отправил в полет через весь зал, облокотилась о стол и тихо произнесла:

– Соблюдай правила, новенький, и только дай мне повод взяться за тебя, уж ты у меня попляшешь.