Власть холодного железа

Бриггз Патриция

Он не мог солгать — с другим волком это совершенно безнадежно. Но намек здесь, намек там — достаточно.

Адам прижимался лицом к моему животу, так что я видела его макушку. Его щеки и подбородок кололись, но я ощущала не это. Руки Адам скользнули вверх по ногам на ягодицы и надавили, прижимая меня к его лицу.

Губы его были мягкими, но не такими мягкими, как язык.

Мы делали еще один шаг, к которому я не была готова, — и я на какое-то время задумалась об этом, закрыв глаза. Может, будь это кто-то другой, не Адам, я не стала

бы возражать. Но Маррок научил меня, что, общаясь с вервольфами, ты всегда имеешь дело с двумя системами инстинктов. Одна система принадлежит зверю, вторая — человеку. Адам — не современный мужчина, довольствующийся тем, что может переходить из одной постели в другую. В его время секса до брака не было, и я знала, что он в это верит.

Я — результат случайного секса, я, выросшая ничьей, — тоже в это верю. О, в свое время я подурачилась, но с этим покончено.

Так ли уж плохо быть парой Адама? Все, что для этого нужно, — сделать еще всего один шаг.

— Девочка, с которой я жила в одной комнате в колледже, выросла, помогая родителям в мастерской тату. На учебу она зарабатывала, делая желающим татуировки. Я помогала ей по нескольким предметам, и в обмен она предложила мне бесплатно сделать татуировку, — сказала я Адаму, пытаясь отвлечь кого-нибудь из нас.

— По-прежнему боишься меня? — спросил он.

Я не знала, что ответить, потому что на самом деле боялась не его. Боялась той себя, какой я становилась рядом с ним.

Он вздохнул и, прежде чем встать, откинулся, так что мы не соприкасались. Бросил влажное полотенце на пол и вышел из душевой.

Я двинулась следом.

— Стой.

Он взял другое полотенце и закутал меня. Потом поднял на руки и посадил на стойку между раковинами.

— Я переоденусь в сухое и найду что-нибудь тебе на ноги. В доме повсюду битое стекло. Сиди здесь, пока я не вернусь.

Ждать ответа он не стал. Наверно, оно и к лучшему — говорила я с трудом. Последнее предложение заставило бы меня ощетиниться, даже если бы он не произнес его резким военным, командным тоном. Почему я всегда пытаюсь справиться с волком, а не наоборот?

Может, потому, что у волка Адама большие когти и большие белые зубы.

Я могла дотянуться до одежды Джесси, не слезая со стойки, поэтому влезла в спортивные брюки и футболку. У меня футболки старомодные, из плотного хлопка, но Джесси носит модные, тонкие, которые обтягивают все изгибы тела. Кожа моя была еще влажной, футболка тесной, и я выглядела так, будто сбежала со студенческого купания в футболках на голое тело.

Я схватила одеяло и прикрыла им свои прелести: вернулся Адам. На нем были чистые сухие джинсы и другие теннисные туфли. Надеть рубашку он не потрудился: после двух перемен в течение часа кожа у него должна болеть, как от солнечного ожога. И даже душ тут не поможет.

Я сосредоточилась на его ногах и плотнее прижали одеяло к груди.

К моему удивлению, он внимательно посмотрел на меня и неожиданно рассмеялся.

—

Ты выглядишь воплощением кротости. Не припоминаю, чтобы когда-нибудь видел тебя кроткой.

— Внешность обманчива, — ответила я. — На самом деле я — измученная, испуганная дура. Извини, что приманила сюда эту тварь и подвергла опасности Джесси.

Я смотрела, как туфли Адама приближаются к стойке. Он наклонился, окутывая меня своей силой и запахом. Его влажные волосы коснулись моего лица, на них был слабый запах жнивья.

— У тебя несколько порезов на голове, — сказал он.

— Извини, что привела его сюда, — повторила я. — Я думала, сумею избавиться от него по дороге, но уж больно он прыткий. У него есть и другое обличье, что-то типа лошади, хотя я бежала быстро и не могла оглянуться.

Голова его замерла; он глубоко вдохнул, оценивая мое настроение.

— Измученная, испуганная дура, говоришь. — Адам помолчал, словно взвешивая мои слова. — Измученная — да. — Если он смог учуять мою усталость, его обоняние лучше моего, хотя я в это не верю. — И слабый запах страха я улавливаю, хотя в основном его смыло водой. Но я никогда не поверю, что ты дура. Что еще ты могла сделать? Только привести его сюда, где мы могли с ним справиться.

— Увести его куда-нибудь еще.

Он запрокинул мне голову и заставил взглянуть в его яркие золотые глаза.

— Ты бы погибла.

Голос Адама звучал мягко, но в волчьих глазах горел воинственный огонь.

— Джесси могла умереть… ты чуть не погиб.

На мгновение я вновь ощутила страшное горе, как когда увидела, что его голова исчезает под водой.

Он позволил мне уткнуться в его плечо и не мог видеть моего лица, но я чувствовала, как сила, пощипывавшая мою кожу, начала убывать. Моя реакция на то, как он едва не утонул, ему понравилась.

— Ш-ш-ш, — сказал Адам и просунул большую мозолистую руку мне под волосы на шее, прижимая к себе. — Я проглотил пару галлонов речной воды и сейчас как новенький. Мне гораздо лучше, чем было бы, если бы ты дала себя убить, оттого что не поверила, что я справлюсь с одиноким иным.

Прижиматься к нему головой так же опасно, как все, что я сегодня делала, и я это знала. Но мне стало все равно. От него так хорошо пахло, и кожа у него была такая теплая…

— Ну хорошо, — сказал он наконец. — Давай посмотрим на твои ноги.

Он этим не ограничился: вымыл мне ноги теплой водой с мылом и щеткой, которую достал из ящика; это было бы неприятно, даже не будь мои ноги изрезаны.

Под мое ойканье он негромко мурлыкал, но не замедлял движения щетки. А я не могла убрать ногу, потому что он крепко держал меня за лодыжку. Потом протер мне ноги перекисью водорода и вытер темным пушистым полотенцем.

— На полотенце останутся пятна, — сказала я, убирая ноги.

— Заткнись, Мерси. — Адам опять схватил меня за лодыжку и подтащил к себе; одной рукой держа меня за ногу, он растирал ее полотенцем.