Власть и масть
Шрифт:
Из дома, не обращая на него внимания, сбегал какой-то растерянный мужчина и, заметив приближающегося Кирилла, в отчаянии спросил, указав рукой на берег:
– Он там?
– Там, – уверенно отвечал Кирилл и, не оборачиваясь, направился к дому.
Стараясь не смотреть по сторонам, быстрым шагом пересек двор, подошел к крыльцу. Ему казалось, что кто-то непременно должен его окликнуть, но людям не было до него никакого дела, озабоченные и сосредоточенные, они бежали в сторону берега. На некоторых из них были точно такие же комбинезоны, как и у
Поднявшись по крыльцу, он уверенно направился в правое крыло, отыскал нужную дверь. К его удивлению, она была приоткрыта. Юркнув в кабинет, он закрыл дверь на ключ. Осмотрелся. В целом, уютно. И в то же время полнейшее ощущение, что хозяин вышел всего-то на несколько минут: на кресле лежало махровое полотенце, здесь же аккуратно поставленные мягкие тапочки, на краю стола на деревянной дощечке стоял кофейник с маленькими чашечками – еще одна особенность большого человека. Комфорт усиливало несколько картин, развешанных над самым столом. Очевидно, какие-нибудь шедевры, других вещей в этом доме не признавали.
Где же копье?
К своему немалому удивлению, он отыскал его на столе, лежавшим под расправленной газетой. Хозяин кабинета, видно, любил с утра почитать и просто заложил реликвию прессой.
Взяв копье, Кирилл обернул его в газету и, положив в сумку, застегнул молнию. Вот теперь можно уходить.
У самого берега теперь стояла целая толпа. Несколько человек, надев акваланги, ступали в воду. Интересно, что они там потеряли? Не тратя времени, он уверенной походкой направился к выходу. У шлагбаума стоял все тот же высоченный охранник и с тоской всматривался в берег. Заприметив приближающегося Кирилла, спросил, не скрывая отчаяния:
– Неужели все?
Пожав плечами, Кирилл произнес:
– Похоже на то, – и, скрывая облегчение, миновал шлагбаум.
Быстрой походкой он все дальше отдалялся от усадьбы. Оглянулся только тогда, когда прошел достаточно большое расстояние. Теперь тропа вела в гору. Где-то здесь он должен был передать копье.
Глушков не сразу заметил, как к нему, раздвинув ветви акации, вышел на дорогу старик. Кивнув ему, как старому знакомому, он произнес:
– Я не ожидал вас здесь увидеть.
Кирилл невольно остановился, разглядывая старика.
– Так это вам?
– Вы меня представляли как-то иначе? Впрочем, это неважно, – махнул он рукой. – Так что вам велели передать? Я жду!
– Возьмите, – протянул Кирилл сумку.
Взяв сумку, старик забросил ее на плечо и, вытащив из кармана небольшой конверт, протянул Глушкову.
– А вот это вам.
Кирилл почувствовал себя обманутым.
– Мне должны были передать деньги.
– В этом конверте ключ от ячейки на Павелецком вокзале, где вас ожидает остальная часть денег. Или вас что-то не устраивает?
– Черт знает что, – выдавил Кирилл, забирая конверт.
– Советую вам как можно быстрее уходить отсюда. Что-то подсказывает мне, что скоро здесь будет жарко. Желаю здравствовать, – и, махнув на прощание рукой, он заторопился
Ланца Экельна отпевали в кафедральном соборе. Когда были сказаны последние слова и священник осенил желтое лицо покойного троекратным знамением, шесть мужчин в черных костюмах и с траурными повязками на руках аккуратно закрыли гроб крышкой и, взяв его за медные лакированные ручки, в торжественном молчании направились к выходу. Через распахнутую дверь был виден черный лимузин, который доставит Экельна к последнему пристанищу. Собравшиеся на панихиду медленно потянулись следом. Одним из последних церковь покидал Хамидулла. На крыльце его ожидала женщина лет тридцати в строгом черном костюме и черном платке.
Загрузив гроб в катафалк, распорядители устроились рядом. Как-то незаметно собравшиеся рассосались, остались лишь те, кто собирался ехать на кладбище. Хамидулла был один из них. Предупредительный водитель, распахнув перед боссом дверь, терпеливо ждал, когда он устроится в салоне.
– Позвольте вас отвлечь на минуту, – услышал он позади себя негромкий голос.
Обернувшись, Хамидулла увидел крупного мужчину, который был выше его почти на целую голову, и это при том, что сам он ростом немалого.
– Простите, с кем имею честь? – удивленно протянул Кутейб Хамидулла.
– Рональд Селеби. Вам ни о чем не говорит это имя?
– Кажется, я о вас что-то слышал, – произнес Хамидулла, стараясь сохранить хладнокровие. – Так что вас интересует?
– Я у вас хотел спросить, к кому переходят акции Экельна, ведь у него же не было родственников.
– Вам лучше обратиться к юристам. Я не могу ответить на этот вопрос, – шагнул Хамидулла в сторону машины.
– Я уже обратился к ним. Вы его компаньон, следовательно, являетесь наследником.
– Вы меня в чем-то подозреваете? – приостановившись, посмотрел араб на великана.
– Это ваша старшая жена? – перевел Селеби взгляд на женщину.
– Предположим. А что вас смущает?
– А где же ваша младшая, почему она не с вами? Или она не была знакома с господином Экельном?
– Ей… занедужилось. Однако вы хорошо осведомлены о моем семейном положении.
– Уверяю вас, не только о нем.
Вереница автомобилей потянулась следом за катафалком.
– Если у вас нет ко мне больше вопросов, то мы поедем, – и, подхватив женщину под локоток, помог ей устроиться в салоне. – До свидания. Надеюсь, что мы с вами больше не встретимся.
– Что-то мне подсказывает, господин Хамидулла, что это не последняя наша встреча.
Дверь автомобиля захлопнулась, и он медленно тронулся, оставив Рональда Селеби в одиночестве.
Маска любезности смялась в злую гримасу, как только Хамидулла оказался под защитой темных стекол. За окном показалась ограда кладбища.
– Будь он проклят, этот Селеби!
– Ты его знаешь, дорогой?
– Это самый страшный человек, с которыми меня когда-либо сталкивала судьба. Ничего у него не выйдет!