Власть и свобода журналистики
Шрифт:
Понятие «власть» почти всегда содержит указание на преодоление энтропии, хаоса. Продукты властного воздействия – разного рода ограничения, запреты, табу, своды предписаний, инструкции, табель о рангах и т. п. Более того, словосочетание «неограниченная власть» как раз и дает отчетливое представление о крайне жестких, удушливых пределах, которыми эта самая власть регулирует жизнь подданных.
Неизбывна русская надежда на заступничество со стороны верховной власти. У Некрасова в стихотворении «Забытая деревня»: «Вот приедет барин – барин нас рассудит…». И столь же вечна глухая безответность власти, от которой веет мертвенным холодом: «На дрогах высоких гроб стоит дубовый, // А в гробу-то барин; а за гробом – новый…». Как говорится, «до Бога высоко, до царя далеко». Есть и такое в
Иногда сказывают, что всякий народ заслуживает своей власти («По Сеньке и шапка»), но есть и такая мудрая пословица: «Каков царь, таков и народ». Бесспорная обратная связь. Власть – это и постоянная, строгая обязанность и ответственность: «первый в совете – первый в ответе» или, по другой русской солдатской пословице, «старшему первая чарка и первая палка». Еще добавляют: «нога споткнется, а голове достается»…
Сатирическая энциклопедия власти, морфология бюрократического жизнеотправления, неписаные кодексы начальствобоязни и начальствообожания находят свое уникальное воплощение в художественно-публицистическом мире М.Е. Салтыкова-Щедрина. Трагикомическим символом «законно-властного» произвола стали бессмертные собирательные образы помпадуров и помпадурш, господ ташкентцев, пустоплясов, ненавистников, медведей на воеводстве, орлов-меценатов, галерея градоначальников из «Истории одного города». Саркастический апофеоз бюрократического своеволия – знаменитая сцена явления молодого помпадура «в некоторое присутственное место», когда новый главный начальник губернии «спросил книгу, подложил ее под себя и затем, бия себя в грудь, сказал предстоящим:
– Я вам книга, милостивые государи! Я – книга, и больше никаких книг вам не нужно!».
Вспомним и воспроизведенные Салтыковым-Щедриным откровения молодого начальника либерального покроя: «Для того чтобы хорошо вести дела, нужно только всех удовлетворять. А для того чтобы всех удовлетворять, нужно всех очаровать, а для того чтобы всех очаровать, нужно – не то чтобы лгать, а так объясняться, чтобы никто ничего не понимал, а всякий бы облизывался». Кстати, этот блистательный иронический пассаж проливает свет и на технологии современной нам хитроумной политической журналистики, на лукавые пиар-технологии, на универсальные рецепты составления псевдорекламы и т. п.
В расширительном смысле властными полномочиями наделяются и молниеносно распространяющаяся молва, и общественное мнение [11] , и господствующая идеология, и правящая бал мода и еще многое другое. Власть старшего над младшим, родителей над детьми, учителя над учениками, начальника над подчиненными, режиссера над актерами, врача над пациентами (см. многочисленные чеховские юмористические рассказы), автора над читателями, исполнителя над слушателями и зрителями… Властный – качественный признак, указывающий на мощную энергию эмоционально-интеллектуальных, психофизических состояний и свойств, на проявления этих свойств, на особенности натуры человека, на черты характера, на поведение, на способы мышления, на методы исследовательской рефлексии и т. д.
11
Ср. у Ф.М. Достоевского: «Общественное мнение у нас дрянное, кто в лес, кто по дрова, но его кое-где боятся, стало быть, оно своего рода сила, а стало быть, и годиться может» (Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Т. 27. Л., 1984. С. 47).
У Достоевского властность как существенное свойство личности синонимична сложным представлениям о надменности, «гордой развязности», «самоуверенности», но и «смелой, благородной энергии и какой-то ясной, могучей вере в себя» («Братья Карамазовы». Часть первая. Книга третья. Глава IX).
Парадоксально-текучий и всякий раз абсолютно, с его точки зрения, истинный, согретый высшим нравственным чувством, подход к категории власти предлагал Л.Н. Толстой. Всякая власть, полагал он, «чует, что она существует
В традиционном фольклорном и профессионально-литературном миропонимании (в самых разных его вариациях) отчетливо различима оппозиция: власть – народ, власть над народом, власть без народа, народ и власть. Стремление политически и лингвистически преодолеть почти роковое противостояние «народа» и «власти» обнаруживается в амбивалентных словоформах «народовластие», «демократия», «местное самоуправление», «саморегулирование» и др.
Горестно оценивая в начале XXI в. политическую обстановку в России, А.И. Солженицын говорил о «бесконтрольности и непроницаемости решений и действий властей» и ставил неутешительный диагноз: «власти боятся услышать народное мнение, оно опасно для властей»; истинная же демократия, по мысли автора «Красного колеса», – это «когда народ реально направляет свою судьбу через органы самоуправления, когда народные представители не подменяются представителями пристрастных партий, а бюрократия и ее решения не скрыты за непробиваемыми, непроглядными барьерами»… [12] .
12
Солженицын А. XXI век будет жесток и драматичен. Эксклюзивное интервью писателя Приволжской лиге журналистов // Саратовские вести. 2002. 26 октября. С. 2.
Три смысловых спектра понятия «власть»
Понятие «власть» предполагает:
указание на источник средоточия властной энергии (основанный на вере, на предрассудках, на знании, на праве или бесправии);
непременного безличного или персонифицированного субъекта воздействия (властвующего);
некую разнокачественную направленность (на кого-то, на что-то).
Обязателен, разумеется, и объект (необходимый, желанный, невольный, случайный) влияния, приложения сил. Вот почему «власть» и «сила» («энергия», «мощь», «давление», «слабость» и т. п.) обычно выступают в одной семантической упряжке. Они характеризуют и того, кто распоряжается принадлежащей ему властью, и сам эффект ее осуществления, сказывающийся прежде всего на тех, кто ей «подвластен».
В отечественном ценностно-семантическом пространстве различаются, по крайней мере, три обширных и взаимопроникающих смысловых спектра универсального (все равно – реального или иллюзорного по своим проявлениям и последствиям) понятия «власть»:
это, во-первых, власть в нравственно-психологическом смысле – как многообразие внутриличностных и межличностных связей и отношений (власть Бога; самоотвержение, самообладание; власть предрассудков; власть памяти; родительская власть; власть морали, закона, авторитета; уважение к власти, упование на власть, упоение властью, независимость от властей);
во-вторых, власть в общественно-политическом, социально-структурированном смысле – как управление государством, как обозначение правящих институтов, их действующих лиц, историческая трансформация этих институтов и др.; сравните словосочетания типа «концентрация власти», «преемственность власти», «кредит доверия к власти», «кризис власти», «падение власти» и т. п.);