Власть книжного червя. Том 3
Шрифт:
— Розмайн, не отводи взгляда.
— П-поняла…
Ни Рихт, ни кто-либо ещё среди людей, собравшихся на площади, казалось, не испытывал сочувствия к тем, из-за кого они попали в беду. Или, возможно, они сейчас просто ничего не чувствовали. Отвращения или неприязни тоже не ощущалось. Все вели себя так, словно казнь людей, осужденных за преступление, которое поставило под угрозу жизни всех в городе, была чем-то естественным.
— Юстокс.
— Слушаюсь, господин Фердинанд.
Юстокс подошёл к ящику, который вынесли на сцену, и с громким щелчком открыл замок. Передняя
— Главный священник, что в них находится?
— Регистрационные свидетельства жителей Хассе.
Было ясно, что он имел в виду те медали подданных, которые дети окропляют своей кровью во время церемонии крещения. В самом Эренфесте регистрацией простолюдинов, заключением их браков и отменой регистрации при похоронах занимается храм. Однако в других землях регистрация проводится только осенью, во время праздника урожая, а о смерти подданных уведомляет мэр. Следуя отчётам священников и сборщиков налогов, служащие в замке обрабатывают регистрационные свидетельства.
— Мы не знали, сколько человек понадобится казнить, а потому привезли все регистрационные свидетельства Хассе сюда. Но в обычной ситуации их нельзя выносить за пределы замка, — пояснил Фердинанд.
Скорее всего, это было похоже на то, как если бы вы вынесли ящик с конфиденциальными документами за пределы правительственного учреждения. В таком случае понятно, почему ответственный служащий должен был оставаться рядом, не спуская с них глаз.
Юстокс достал кусок пергамента и крикнул Экхарту:
— Проследи за тем, что никто не приближался.
После того, как в руке Экхарта появился штап, он превратил его в меч, после чего встал рядом с ящиком. Судя по его боевой стойке, он был готов зарубить любого, кто посмеет приблизиться. Его действия показывали, насколько ящик ценен.
— Юстокс, приступай.
— Понял.
Юстокс создал штап и произнёс «меса», превратив его в нож, после чего, с ножом и листом пергамента в руках, он направился к связанным лентами света изменникам. Их лица выглядели бледными и испуганными. Они лежали на сцене, а потому могли видеть лишь приближающиеся ноги Юстокса.
— Помогите, — послышался сдавленный голос.
Однако никто не ответил на эту мольбу. Юстокс, сказав что ему нужно взять кровь, опустился рядом с ближайшим человеком на колени.
Юстокс порезал ножом большой палец мужчины, который показался между лентами света. Появилась кровь, и Юстокс прижал к порезу пергамент, от чего на нём образовалось красное пятно.
«Это наверняка больно!» — подумала я. Пусть это делали и не со мной, но видя, как Юстокс порезал палец человека, и из того потекла кровь, я почувствовала, как и у меня заболел палец. Я сжала его, и чуть отвела взгляд, чтобы не видеть сочащуюся кровь.
Убедившись, что кровавый отпечаток поставлен, Юстокс легко взмахнул ножом. Я увидела, как красная полоса на ноже мгновенно исчезла. К моему удивлению нож снова стал чистым. Затем Юстокс продемонстрировал лист пергамента
После этого Юстокс направился к следующему лежащему на сцене мужчине, сделал очередную кровавую отметку на пергаменте и, вновь показав его толпе, направился к следующему.
— Главный священник, что вообще делает Юстокс?
— Отделяет регистрационные свидетельства изменников от свидетельств остальных людей. Это работа священников и служащих.
Регистрация подданных проводилась во время церемоний крещения. В случае дворян регистрировалась магическая сила, а в случае простолюдинов только кровь. Вот почему во время моей первой церемонии крещения мне было достаточно просто прижать свой окровавленный палец к белой медали. Больше ничего на этой медали не было, поскольку у меня даже не спрашивали имени.
Похоже, эти медали хранились в хронологическом порядке, но внешне нельзя было понять, кому они принадлежат. Поэтому для того, чтобы найти нужные свидетельства среди остальных, использовали кровь. Так, во время похорон священники прикладывают медаль к телу, чтобы убедиться, что она принадлежит умершему. По словам Фердинанда, во время похорон Майн он взял немного моей крови, чтобы найти мою медаль. Правда, я этого не заметила, потому что находилась без сознания.
На похоронах, проводимых за пределами Эренфеста, дощечку мазали кровью умершего. Затем эту дощечку передавали служащему, посетившему город во время праздника урожая. Все эти дощечки доставляли в замок вместе с собранными налогами. Дощечки потом возвращались с прикрепленными к ним медалями, после чего те становились надгробиями.
Пока Фердинанд объяснял мне про регистрационные свидетельства, Юстокс добрался до последнего человека.
— Тебе это с рук не сойдет! — воскликнула единственная среди шести изменников женщина.
Связанная полосами света, жена мэра с ненавистью смотрела на нас, а из её глаз текли слёзы.
«Это ужасно…» — подумала я, чувствуя на себе её испепеляющий взгляд. Я сглотнула, по коже побежали мурашки, а руки начали дрожать. Мне хотелось отступить и спрятаться за Фердинандом, ну или хотя бы просто отвернуться. Но Фердинанд сказал, что мне нужно наблюдать за казнью, так что у меня не было выбора, кроме как продолжать смотреть. Я стиснула зубы и крепко сжала кулаки, чтобы моя дрожь была не столь заметна.
Пока мы с женой мэра смотрели друг на друга, Юстокс с невозмутимым выражением лица закончил брать кровь. Слегка взмахнув ножом, он превратил его обратно в штап. Затем он снова взмахнул штапом и произнёс «аусваль», от чего пергамент с кровавыми отметками окутало золотое пламя, словно магический договор. Пылая, лист пролетел над ящиком, который охранял Экхарт. Словно метеор, оставляя за собой хвост золотого пламени, пергамент сгорел и рассыпался пылью, которая опустилась на ящик. В следующий момент ящик загрохотал, хотя никто к нему не прикасался. Сначала открылось верхнее отделение, и из него вылетела медаль, затем остальные по очереди вниз, пока из ящика не вылетели все шесть медалей.