Власть книжного червя. Том 3
Шрифт:
Когда всё было готово, передо мной лежал ряд из листов вощёной бумаги. Моя работа заключалась в том, чтобы проверить результат и определить, подходят ли они для использования или нет. Гил поспешно протянул мне подложку с насечками и стилус, и я принялась царапать бумагу, чтобы посмотреть подойдёт ли она для мимеографической печати.
— Этот кажется достаточно хорошим. А вот этот лист… не очень, слишком плохо процарапывается. Этот тоже никуда не годится, он трескается. О, а вот этот неплохой.
Как и ожидалось, благодаря
— А теперь, Лутц, пожалуйста, сделайте воск с теми пропорциями, что и в этом образце. Мне понадобится около двадцати листов вощёной бумаги размером как книжка с картинками. Завтра позови Вильму, чтобы начать изготавливать трафареты. Мы сделаем иллюстрации, используя мимеографическую печать.
— Поняли.
Оставив прочую работу на Лутца и Гила, я посмотрела на Зака с яркой улыбкой.
— Зак, благодаря тебе у меня теперь есть машина для нанесения воска. Твои заслуги позволяют мне присвоить тебе титул «Гутенберга». Я надеюсь ты и дальше будешь работать над распространением полиграфии вместе с другими.
— Д-да, госпожа! Спасибо!
Зак немедленно опустился на колени, сияя от гордости, но затем быстро поднял глаза, выглядя растерянным.
— Эм-м, госпожа Розмайн, что вы имеете в виду под «другими»?
— Разумеется, я имею в виду твоих товарищей-Гутенбергов. Это кузнец Иоганн, мастера из чернильной мастерской Хайди и Йозеф, плотник Инго, торговцы Бенно и Лутц. Кроме них ещё Марк, и теперь, когда я думаю об этом, это ещё и все те, кто работает в «мастерской Розмайн». Все они твои товарищи-Гутенберги.
Зак ошеломлённо посмотрел на Иоганна в поисках объяснения, на что Иоганн лишь печально пробормотал:
— Неужели от этого никак не сбежать?
Зак вернул свой взгляд с Иоганна на меня.
— П-постойте… Что это значит? Разве «Гутенберг» — это не титул лучшего мастера?!
— Этот титул присуждается всем, кто занимается полиграфией. Зак, с сегодняшнего дня тоже можешь с гордостью называть себя Гутенбергом, — пояснила я.
Я не собиралась позволить кому-то столь опытному, как Зак, ускользнуть от меня. Пока Зак в замешательстве моргал, я покинула мастерскую. Позади я услышала, как Лутц, смеясь, сказал:
— Я же говорил тебе, что в этом нет ничего особенного.
После чего послышалось радостное восклицание Гила:
— Я тоже Гутенберг!
Да. Да. Продолжайте всё в том же духе.
Вернувшись в свою комнату, я попросила Монику сообщить Вильме о наших планах на завтра. Наконец, пришло время приступить к мимеографической печати, так что я принялась записывать на дощечке этапы и важные заметки о процессе.
—
Она сказала, что за столом в столовой приюта работать будет легче, чем за столом в мастерской, а потому Лутц и Гил ещё утром принесли в столовую подложку с насечками и стилус.
Для начала следовало объяснить Вильме, что из себя представляет мимеографическая печать, для чего Лутц зачитал вслух подготовленный мной список инструкций.
— Поместите вощеную бумагу поверх иллюстрации, после чего слегка обведите её стилусом. В местах касания стилуса будет оставаться тонкая белая линия.
После переноса изображения на вощёную бумагу, нужно положить бумагу поверх подложки с насечками и процарапать, чтобы убрать воск, в результате чего получится трафарет. Для этого подложка с насечками вставлялась в деревянную раму, после чего на неё помещалась вощёная бумага и прикалывалась к раме тонкими иглами. Когда я ещё была Урано, я пользовалась для этого скотчем, но так как его здесь нет, то иглы были наилучшим вариантом.
— Я попробую, — нервно сказала Вильма, взяв в руку стилус и начав обводить иллюстрацию.
Это показалось ей достаточно простым делом, так что она быстро закончила с этой частью без каких-либо проблем. Затем она приколола вощёную бумагу к подложке с насечками и принялась процарапывать её стилусом.
— Эти белые части при печати станут чёрными. Здесь есть стилусы разной толщины, так что используй те, которые будут подходить лучше всего.
— Поняла, — ответила Вильма, процарапывая иллюстрацию Фердинанда, на которой он сидел и играл на фешпиле.
Она уже дошла до его колен, так что инструмент был виден целиком. К тому же, в отличие от изображения во весь рост, которое мы использовали для трафарета, на этом его лицо было прорисовано в мельчайших деталях, так что любой мог с первого взгляда узнать на изображении Фердинанда. Если он увидит это, то наверняка рассердится.
Служители, изначально привлечённые звуком царапанья, сначала с интересом наблюдали за работой Вильмы. Но поняв, что работа займёт ещё некоторое время, вернулись к своим обязанностям в мастерской. Некоторые дети поступили так же, а другие продолжали наблюдать за её работой.
— Лутц, не мог бы ты убедиться, что в мастерской всё готово к печати, — попросила я, когда восковой трафарет был почти готов.
— Понял, — сказал Лутц, кивнув, и покинул столовую.
— Госпожа Розмайн, как вам? — спросила Вильма, поднимая глаза от трафарета и выглядя удовлетворённой.
Я взглянула на иллюстрацию, что держала в руках Вильма. Используя линии различной толщины и штриховку разной плотности, у неё получилась прекрасная работа. Возможно, она будет выглядеть немного по-другому после того, как будет напечатана, но я сразу поняла, что всё сделано хорошо.