Власть меча
Шрифт:
Однако в последние четыре дня Блэйн внимательно наблюдал за ним. Он видел, что Шаса прирожденный наездник, что у него замечательный глазомер, подвижное гибкое запястье, способное нанести мощный удар. Юноша был бесстрашен и полон энергии, что часто приводило к штрафам за пересечение линии и опасную игру. Но Блэйн знал, что опыт поможет скрыть жесткую игру и меньше привлекать внимание судей.
К игроку международного класса предъявлялись и другие требования: большая выносливость – она приходила с возрастом, – поглощенность игрой и опыт. Последнее требование было настолько важно, что игрок достигал вершин карьеры в
Шаса Кортни подавал большие надежды, а теперь Блэйн увидел в нем волю к победе и спортивную злость при мысли о поражении. Он улыбнулся, вспомнив, как сам в возрасте Шасы ответил на слова отца «Блэйн, ты должен научиться проигрывать». Тогда Блэйн с высоты своих шестнадцати лет заявил: «Да, сэр, но я вообще не собираюсь проигрывать».
Блэйн подавил улыбку и негромко сказал:
– Шаса, мы можем немного поговорить?
– Конечно, сэр.
Шаса торопливо подошел, уважительно сняв свой шлем.
– Шаса, ты позволяешь Максу злить тебя, – тихо заговорил Блэйн. – До сих пор ты не пользовался головой. В первые четыре чаккера ты удерживался на уровне четырех голов, но в последнем Макс забил пять.
– Да, сэр.
Шаса опять незаметно для себя нахмурился.
– Думай, парень. Что изменилось?
Шаса покачал головой и вдруг заморгал: он понял.
– Он заманивает меня на свою правую сторону.
– Верно, – кивнул Блэйн. – Он тянет тебя на свою сильную сторону. Все эти пять дней никто не нападал на него с другой стороны. Поменяйся местами с Банти и подходи к Максу с ближней стороны. Круто разворачивайся и бей – один раз. Что-то подсказывает мне, что молодому Максу не понравится собственный прием. Думаю, одного раза хватит. Никто еще не видел потрохов мастера Тюниссена. Моя догадка – кишка у него тонка! Он струсит.
– Вы хотите сказать… сыграть нечестно?
Шаса удивленно смотрел на полковника. Всю жизнь его учили вести себя в игре по-джентльменски. Он впервые получал такой совет.
– Забудь! – Блэйн подмигнул ему. – Мы просто поучимся достойно проигрывать, верно?
С первых минут знакомства, когда Сантэн представила ему сына, между ними возникло своеобразное понимание. Конечно, репутация облегчила Блэйну задачу; Шаса уважал его и восхищался им еще до того, как они познакомились, а благодаря опыту офицера и политика, умению подчинять других своей воле Блэйну нетрудно было использовать свои преимущества, особенно с неопытным и доверчивым мальчиком.
К тому же Блэйн искренне и сильно хотел, чтобы между ними сложились хорошие отношения. Не только потому, что Шаса был сыном женщины, которую он любил, но и потому что мальчик, привлекательный и обаятельный, был умен и проявил себя бесстрашным и преданным – и потому, что Блэйн знал: у него нет и никогда не будет собственного сына.
– Не отходи от него и играй с ним так, как он играет с тобой, – закончил он совет, и Шаса улыбнулся. Лицо его сияло от удовольствия и решимости.
– Спасибо, сэр.
Он надел шлем и отошел с клюшкой через плечо; белые брюки были выпачканы смазкой от седла, а между плечами ярко-желтой рубашки-джерси засох пот, превратившийся в соленые белые кристаллы.
– Банти, меняемся местами, – сказал Шаса, и когда Эйбел привел Тигровую Акулу, Шаса легонько хлопнул его
Не коснувшись стремени, юноша сел на спину Тигровой Акулы.
Блэйн оттолкнулся от колеса фургона и пошел назад, к трибуне, невольно отыскивая в толпе ярко-желтую шляпу Сантэн.
Сантэн была окружена мужчинами. Блэйн узнал среди них сэра Гарри Кортни, генерала Сматса и еще трех влиятельных людей: банкира, министра в правительстве Герцога и отца Макса Тюниссена.
– Обычное для мадам Кортни окружение.
Блэйн поморщился: ему не удавалось преодолеть ревность.
Сантэн разослала приглашения не только лучшим игрокам в стране, но и всем самым влиятельным и важным людям из других сфер: политикам, ученым, крупным землевладельцам, владельцам шахт, бизнесменам, издателям газет и даже нескольким актерам и писателям.
Шато Вельтевреден не могло вместить всех, и Сантэн, чтобы поселить весь поток гостей, целиком сняла расположенный поблизости отель «Альфен», когда-то тоже принадлежавший семье Клют. Кроме местных гостей присутствовало свыше двухсот приезжих. Сантэн наняла особый поезд, чтобы привезти игроков и их пони, и в течение пяти дней одно развлечение непрерывно сменяло другое.
Утром – турнир поло в младшей лиге, затем во время ланча – банкет аль-фреско (в саду на свежем воздухе), во второй половине дня – турнир взрослой группы, обед а-ля фуршет и танцы допоздна.
По очереди играли с полдюжины оркестров, так что музыка не умолкала ни днем, ни ночью. Устраивались выступления артистов кабаре, показы мод, благотворительные аукционы произведений искусства и редких вин, аукцион годовалых кровных лошадей, автомобильные гонки водителей-женщин, охота за сокровищами [24] , маскарады, турниры по теннису, крокету и бриджу, конкур, выступления мотоциклистов «гонки по вертикали», кукольные представления для детей; большая команда профессиональных нянь не позволяла соскучиться малышам.
24
Игра, в ходе которой участники по указателям-ключам должны отыскать спрятанные предметы.
– И только я знаю, ради чего все это. – Блэйн посмотрел на Сантэн, стоявшую на трибуне. – Это безумие, и к тому же это аморально. У нее уже нет денег, чтобы так ими швыряться. Но я люблю ее за мужество в несчастье.
Сантэн почувствовала, что он смотрит на нее, и быстро повернула голову. Мгновение они смотрели друг на друга, и расстояние не могло ослабить напряженность их взглядов; потом она снова повернулась к генералу Сматсу и весело смеялась тому, что он говорил.
Блэйн тосковал по ней, хотел быть с ней рядом, чувствовать ее аромат и слушать хрипловатый голос с французским акцентом, но вместе этого направился к первому ряду трибун, где сидела в инвалидном кресле Изабелла. Впервые Изабелла почувствовала себя окрепшей настолько, чтобы посетить турнир, и Сантэн распорядилась изготовить особый пандус, по которому можно было бы доставить ее кресло в первый ряд трибун.