Власть, политика, изменения. Что я могу сделать, чтобы мир стал лучше?
Шрифт:
Религии ненавидят друг друга. Нации ненавидят друг друга. Политические партии ненавидят друг друга. Разные социальные классы ненавидят друг друга. Только посмотрите внимательней, и вы удивитесь, как много повсюду источников ненависти. Хотя бы раз в десять лет, в двенадцать лет возникает потребность в мировой войне – столько повсюду ненависти, а ведь она продолжает накапливаться. Каждый день вы проявляете свою ненависть, и все равно она накапливается, и ее так много, что каждые десять, каждые двадцать лет разражается мировая война. За три тысячи лет в мире произошло пять тысяч войн. Кто за это в ответе? Доброжелатели, которые постоянно стараются учить вас любви, доброте, состраданию. Ненависти никто не учит, поэтому
Я бы хотел, чтобы наступило такое время, когда никто не будет учить вас любви. Пусть вас наконец оставят в покое. Лучше бы вам сказали, чтобы вы больше старались осознать все, что с вами происходит – любовь это или ненависть, не столь важно. Единственное, что важно, – когда вы ненавидите, делайте это осознанно. И если вы любите, любите осознанно.
Если бы я вас учил, я бы не говорил вам, кого любить, как любить. Это бессмысленно. Любовь – это ваше врожденное качество. Вы рождаетесь с ней, так же как и с ненавистью. Я буду учить вас осознанности. Еще до того, как с вами что-то случится – вы испытаете любовь или ненависть, гнев, страсть, сострадание или что-то еще, – обретите осознанность. Пусть все проистекает из вашей осознанности.
Чудо осознанности в том, что она просто растворяет в вас все безобразное, превращая его в прекрасное, – вам даже не нужно для этого ничего говорить, не нужно ничего делать.
Осознанность – преобразующая сила.
К примеру, если вы осозн'aете свой гнев, он вас оставит. Если вы осозн'aете в себе любовь, она станет сильнее. Если вы одержимы ненавистью, но вы осозн'aете ее, она сойдет на нет, рассеется. Очень скоро вы обнаружите, что облако ненависти исчезло, и вместо него осталось нечто качественно противоположное – смесь сострадания, доброты и любви – словно шлейф тонкого аромата.
Вот каковы мои критерии:
Все, что становится глубже, когда вы осознанны, – добродетель. Все, что исчезает, когда вы осознанны, – грех. Это мое понимание. Я не называю то или иное действие грехом или добродетелью, не говорю, что они правильные или неправильные – действия не обладают такими качествами. Все зависит от вашей осознанности.
Стоит всего лишь попробовать, и вы поразитесь тому, что в вас есть качества, которым не устоять перед лицом осознанности: они просто исчезают.
Осознанность действует почти как волшебство.
Вы можете поэкспериментировать, проверить то, о чем я говорю. Я не прошу, чтобы вы верили на слово, потому что вера здесь не поможет. Вам придется поэкспериментировать. И вы увидите, что из того, что в вас есть, останется, а что исчезнет.
И только вы сами можете определить, что для вас правильно, а что неправильно. Продолжайте сохранять осознанность во время всех ваших действий, и тогда в вашей жизни никогда не будет ненависти, гнева, ревности. При этом вам не нужно будет их отбрасывать, или подавлять, или освобождаться от них, или использовать какие-то практики, чтобы им противостоять. Нет, вам ничего не нужно делать – не нужно даже касаться всего этого. В этом красота осознанности: она никогда ничего не подавляет, но некоторые качества буквально растворяются в свете осознанности и преобразуются. А другие, напротив, усиливаются, приобретают б'oльшую цельность, делаются более глубокими – любовь, сострадание, доброта, дружелюбие, понимание.
До сих пор все религии заставляли людей сосредоточивать свой разум на действиях. И навешивали ярлыки: это плохо, это хорошо, это вы должны делать, а это не должны. Я хочу расставить акценты абсолютно по-новому.
Действия не имеют ничего общего с понятиями «правильно» и «неправильно». Все определяете вы, ваша осознанность. Любое действие, совершаемое осознанно, может стать прекрасным; такое же действие, совершаемое неосознанно, может оказаться отвратительным.
Один монах, дзен-буддист, на протяжении всей своей жизни много раз попадал в тюрьму. Это был великий мастер, и у него были тысячи учеников. Даже судьи его любили и уважали. Они спрашивали его с мольбой:
– Почему ты поступаешь так странно? Мы не можем понять, это за пределами нашего разумения.
А он крал всякие мелочи у своих же учеников, и, естественно, это противоречило закону.
Судьи говорили:
– Определенно, за этим стоит что-то большее. Иначе зачем тебе красть одну туфлю – она бесполезна, ты не сможешь ее носить. А мы вынуждены посадить тебя на два месяца в тюрьму.
А мастер дзен всегда очень радовался, когда это слышал, и обычно говорил судьям:
– А не могли бы вы назначить мне срок побольше? Ведь в любом случае, когда я выйду, я опять это сделаю, и вам снова придется меня отправить в тюрьму. Так почему бы вам сразу не посадить меня на долгое время и тем самым избавиться от необходимости каждый раз заново арестовывать меня?
И только под конец его жизни, когда он умирал, ученики обратились к нему с вопросом:
– Позволь нам хотя бы теперь спросить, ведь иначе у нас больше не будет возможности узнать, почему ты крал все эти вещи – вещи, которые были тебе совсем не нужны. Мы всегда были готовы принести тебе все, что бы ты ни захотел, но ты никогда ничего не просил, никогда ничего не говорил.
Он засмеялся и сказал:
– На самом деле причина была в том, что мне хотелось как можно дольше оставаться в тюрьме. В ней сидят три тысячи человек, и среди этих трех тысяч я нашел больше невинных, естественных людей, чем можно найти на воле. К тому же на воле много мастеров, много религий, и они делают свое дело. А об этих бедных людях в тюрьме никто не заботится. Когда я там находился, я учил их медитации, я учил их, как быть осознанными – тюрьма превратилась в монастырь! Мы полностью ее изменили. Все заключенные теперь медитируют. И тюремный надзиратель ничего не может заметить, потому что они все делают осознанно. Они продолжают выполнять ту же самую работу, что и раньше: если кололи дрова, колют дрова, если разбивали камни, разбивают камни, если мостили дорогу, мостят дорогу. Они делают все то же, что и раньше, но совсем по-другому.
– И самый лучший монастырь из всех, которые я знаю, – сказал он, – это тюрьма, в которую меня постоянно отправляли, потому что там сидят люди, осужденные практически на всю жизнь – на двадцать лет, на тридцать. А это замечательная возможность: тридцать лет они могут спокойно медитировать без всяких помех со стороны внешнего мира. Где еще я мог найти таких людей? И я безмерно счастлив, потому что я оставляю после себя, в этой тюрьме, линию преемственности, которая будет сохраняться веками. Эта тюрьма всегда будет совершенно особой тюрьмой. Каждый, кто туда попадет, окажется вовлечен в медитацию, потому что там всегда будет кто-то из старожилов.