Власть в Древней Руси. X–XIII века
Шрифт:
Ослушание черных клобуков закончилось тем, что, получив решительный отпор половцев, они в панике бежали с поля боя и увлекли за собой Мстислава Владимировича. Оставшиеся на позициях три княжьи полки во главе с уже названными воеводами нанесли половцам, приведенным к Киеву Игорем Святославичем, сокрушительное поражение. Было убито несколько половецких ханов, а знаменитый Кончак бежал вместе с Игорем к Городцу. [242]
Сражение у озера Долобского примечательно тем, что оно произошло и было выиграно, по существу, без участия в нем князя. В конце XII–XIII вв., особенно во времена княжения Данила Галицкого и его брата Василька, а также их сыновей такая практика будет иметь более широкое распространение. [243]
242
« Игорь же видвъ половц повожены и тако с Кончакомъ въскочивша в лодью бжа на Городць к Чернигову, и тогда убиша половецького князя Козла Сатановича и Елтоута Кончакова брата и два Кончаковича яша и Тотоура, и Бякобу, и Коунячука багатого, и Чюгая». ПСРЛ. Т. 2. — Стб. 623.
243
Согласно
Прибегал к ней и Святослав Всеволодович, нередко посылавший против половцев своих воевод, в то время как сам занимался обустройством своей вятичской вотчины. « То же весн (1185 г.) князь Святославъ посла Романа Нездиловича с берендици на поган половц». [244] О том, кем был Роман Нездилович узнаем из летописной статьи 1187 г. В ней сказано: « Тое же зимы сдумавъ Святославъ со сватомъ своимъ с Рюриком, посласта черный клобукъ на вжа за Днепръ и Романа Нездиловича воеводою». [245] Нет сомнения в том, что во главе черноклобукского конного войска мог быть только профессиональный воевода.
244
ПСРЛ. Т. 2. — Стб. 637.
245
Там же. — Стб. 659.
Из статьи 1188 г. узнаем о еще одном южнорусском воеводе, Славне Борисовиче, который был послан Рюриком Ростиславичем вместе со своим сыном Ростиславом в помощь Роману Мстиславичу. В летописи не сказано, чьим воеводой являлся Славн Борисович, можно лишь предполагать, что он служил Ростиславу Рюриковичу.
Содержательно близкие южнорусским известия о воеводах находятся также во владимиро-суздальском летописании. Во всех случаях это княжеские люди, часто особо доверенные лица. Показательным в этом отношении может быть свидетельство летописной статьи 1182 г. о походе Всеволода Юрьевича на болгар. Дойдя на ладьях до волжского острова Исады, князь одну часть войска пересадил на коней для продолжения похода, а другую оставил охранять ладьи. Во главе оставшихся летописец назвал воеводу Фому Назаковича, Дорожая, названного отцовским слугою, а также других воевод неназванных по имени. « И ту оставиша вс насады и гал и Блозерьскии полкъ остави же у иихъ, воеводу Фому Назаковича, а другого Дорожая то бо бяше ему отнь слуга, ины воводы оставиша». [246] Когда в 1228 г. великий князь Юрий Всеволодович решил отправить в поход на мордву своего племянника Василька Константиновича, то воеводой при молодом князе назначил « своего мужа Еремя Глебовича». [247] В 1237 г. Юрий Всеволодович, занятый организацией обороны земли от монголо-татар поручил воеводство над своей дружиной Жирославу Михайловичу. « И нача Юрьи князь великый совокупляти во противу татаромъ, а Жирославу Михайловичю приказа воеводьство в дружин своей». [248] Вряд ли может быть сомнение, что свою дружину Юрий Всеволодович поручил профессиональному воеводе.
246
Там же. — Стб. 625.
247
ПСРЛ. Т. 1. — Стб. 450.
248
Там же. — Стб. 461.
Много известий о воеводах находится в Галицко-Волынской летописи, рассказывающей о трудной борьбе Данила Галицкого за Романово наследство, а затем и за галицкий княжеский стол. Не всегда они отрекомендованы летописцами именно так, но контекст этих известий не оставляет сомнений в том, что многие из бояр, вовлеченных в круговорот этой борьбы, являлись профессиональными военачальниками.
Это следует уже из первых сообщений, содержащих информацию о военных действиях. Особенно примечательным в этом плане может быть свидетельство летописной статьи 1211 г. В ней сказано, что когда польский князь Лешко собирал силы русских князей для борьбы за Галич, то больше всего воинов было у Данила, поскольку на его стороне выступили все великие бояре его отца. « Б во вои Данилов болши и крплиши бяху бояре велиции отца его вси у него». В том же году некоторые из них сражались, вместе с польскими союзниками, с мятежным галицким боярином Володиславом. « А от Данила же, — пишет летописец, — Мирослава и Дьмяна, а от Мьстислава Глбъ Зеремевичь и Прокопьича Юрия бывши в счи велиц». [249]
249
Там же. — Стб. 730.
В 1213 г., когда поляки вторглись в пределы Руси и начали воевать по Бугу, Данил снарядил против них своих воевод Гаврила Душиловича, Семена Олуевича и Василька Гавриловича. Поход оказался успешным, полки названных воевод отбили у поляков русских пленников и «с великой славой» вернулись во Владимир. Из дальнейшего рассказа следует, что в походе принимал участие и еще один воевода Клим Христинич, погибший на поле брани. О его высоком социальном статусе свидетельствуют следующие слова летописи. « Тогда же Климъ убьенъ бысть Хрьстиничь единъ от всихъ его воинъ, егоже крестъ и донын стоить на Сухой Дрогви». [250]
250
Там же. — Стб. 732.
О галицких воеводах говорится в статье 1224 г., повествующей о Калкской битве. Это Юрий Домамырич и Держикрай Володиславич. Они, как пишет летописец, прибыли к острову Хортице во главе так называемых галицких выгонцев на тысяче ладий. « А выгонци галичькыя придоша по Днепру(по Днестру — П.Т.) и внидоша в море, б бо лодей тысяща, и воидоша во Днпръ и возведоша порогы и сташа у ркы Хортиц на броду у Протолчи, б
251
Там же. — Стб. 732.
252
Там же. — Стб. 742.
О том, кто скрывается под термином «галицкие выгонци», среди исследователей до сих пор нет единого мнения. Можно полагать, что речь здесь идет о тех галичанах, которые колонизовали регион Нижнего Поднестровья и Попрутья и назывались ранее по главному городу края берладниками. На взгляд князей они были простыми людьми, но в действительности, как сказал Юрий Домамырич, являлись ратниками, поскольку вся их жизнь была сопряжена с военным делом.
Из последующего текста следует, что кроме названных в Калкском сражении принимали участие и другие галицкие воеводы, пришедшие вместе с князем Данилом Романовичем. Речь идет о Семионе Олуевиче и Васильке Гавриловиче, которые с малолетства Данила исполняли воеводские обязанности. [253] Карьера Василька Гавриловича имела продолжение после сражения на Калке. Упоминание о нем находим в статье 1231 г., когда он, вместе с боярином Давыдом Вышатичем, отражал нападение на город Ярославль венгерского короля. Рассказывая о возникших распрях между Давыдом и Васильком, летописец представляет последнего как человека верного рыцарской чести. На слова Давыда, что город удержать невозможно, Василько ответил категорическим несогласием. « Василкови же молъващу ему(Давыду — П.Т.): „не погубимъ чести князя своего, яко рать си не можеть града сего прияти“. Б во мужь крпокъ и храбръ». [254] Несмотря на отчаянную храбрость Василька, Давыд все же сдал Ярославль. Возможно, он был посадником в этом городе, а следовательно и обладал правом решающего голоса.
253
Там же. — Стб. 743.
254
Там же. — Стб. 765.
Вероятно, воеводскую должность исполнял один из ближайших бояр Данила и Василька Мирослав, на протяжении более тридцати лет находившийся в самой гуще борьбы названных князей за столы. В 1208 г. он участвовал в отражении претензий черниговских князей Святослава и романа на княжения в Галицкой земле. В 1213 г. вместе с Данилом ушел из осажденного поляками и венграми Галича, а в 1227 г. принимал участие в осаде и взятии города Черторыйска. Летописец не называет Мирослава воеводой, впрочем как и других бояр Данила и Василька, но отдельные из свидетельств позволяют это предполагать. Особенно, содержащиеся в статьях 1229, 1231 и 1232 гг. Согласно первому из них, Мирослав командовал отдельным полком во время осады Конрадом и Данилом польского же города Калуша. По распоряжению Данила и Василька Мирослав должен был занять позиции с обратной стороны города. « А Мирослава посласта в задъ града и иныи полкы». [255]
255
Там же. — Стб. 755.
Под 1231 г. летописец сообщает о том, что в помощь Данилу в его походе на Перемышль прибыл и Мирослав: « А Мирославу пришедшу к нему(Данилу — П. Т.) на помощь с маломъ отрокъ». [256] Кем были эти отроки, сказать сложно, но не исключено, что под ними подразумевалась младшая дружина.
В статье того же года содержится рассказ о необычном проступке Мирослава. Летописец полагает даже, что он стал результатом помутнения рассудка боярина. Случилось это во время военного конфликта венгерского короля Андрея и Данила Галицкого. Взяв Ярославль и Галич, король подошел ко Владимиру. Ни Василька, ни Данила в нем не было. Город должен был защищать Мирослав. Летописец замечает, что он бывал храбр на рати, однако теперь решил заключить мир с королем, не дав ему боя. « Мирославъ же б во граде, иногда же храбру ему сущю. Богъ вдать тогда бо смутися умомъ, створи миръ с королемъ вез свта князя Данила и брата его Василка». [257] Сообщив об этом беспрецедентном проступке, летописец заметил, что оба Романовича были очень недовольны этим. Можно было ожидать, что на этом карьера Мирослава и закончится, но этого не случилось. В летописи он упомянут еще дважды, под 1232 и 1234 гг., причем, по-видимому, в том же качестве воеводы и доверенного лица Данила Галицкого.
256
Там же. — Стб. 764.
257
Там же. — Стб. 765.
Воеводой, судя по летописным известиям, служил и еще один волынский боярин Глеб Зеремеевич. Впервые упомянут в летописи под 1211 г. вместе с боярами Данила Мирославом и Демьяном. Причем, был мужем Мстислава. В статье 1213 г. он назван вместе с Дмитрием и Мирославом. Поскольку Дмитрий представлен летописцем как тысяцкий, два других боярина были, скорее всего, воеводами. В пользу этого свидетельствует и то обстоятельство, что Глеб Зеремеевич, уйдя с Данилом из Галича, храбро сражался с наступавшими полками венгерского короля Коломана и союзных ему поляков. « Данилъ во младъ б и видвъ Глба Зеремеевича и Семьюна Кодьниньского, мужескы здяща и приха к нима укрпляя и». [258]
258
Там же. — Стб. 734.