Властелин ее сердца

Маккарти Моника

Вопрос, как видно, застал его врасплох. Он, похоже, поразмыслил минуту, а потом пожал плечами:

– Так бывает не всегда. Когда мы на задании или в битве, это не имеет большого значения. Но как только битва заканчивается, наши разногласия нелегко скрыть. Он не уважает меня – ни как воина, ни как соотечественника, ни как друга – и никогда не будет уважать.

Сетон галантно взял леди под руку, словно они были при дворе, и повел по направлению к холлу.

– Это не так, насколько я вижу, – сказала Розалин, искоса взглянув на Алекса. – Он доверяет вам больше,

чем осознает. Я видела вас обоих, когда вы сражались в Килдрамми, и даже тогда это было очевидно. Сейчас доверие усилилось. По правде говоря, вы больше кажетесь братьями. Неужели нет способа забыть о ваших разногласиях?

Сэр Алекс, похоже, серьезно обдумал ее слова. В конце концов он покачал головой:

– Уже слишком поздно. В свое время это беспокоило меня, но сейчас я понимаю: что бы я ни сделал, это ничего не изменит. Он слишком далеко зашел. Единственное, что его волнует – заставить англичан заплатить за все, что они сделали, в том числе и ему самому. Я оказался у него на пути.

– Потому что вы родились в Англии?

– Не только это. Из-за того, за что я стою. Я напоминаю ему о вещах, которые он хочет забыть. – Сетон криво усмехнулся. – Я представляю совесть в то время, когда удобнее ее не иметь.

– Что вы имеете в виду?

– Я не хочу закрывать глаза на набеги, грабежи и террор, развязанный вдоль границы обеими сторонами. Полагаю, это означает, что у нас разные пределы дозволенного. Он готов на все, а я – нет. Бойд никогда не будет уважать того, кто не готов отдать все в борьбе за независимость. Он считает меня наивным, а мое рыцарское поведение в лучшем случае отголосками прошлого, в худшем – лицемерием. Возможно, и другим так кажется, но для меня это не так. Мне нужно, чтобы я мог без стыда смотреть на себя, когда все закончится. Сначала у нас были разногласия по поводу того, что правильно и что неправильно, но Бойд потерял способность различать это. Сейчас для него главное – наказать врагов и потребовать воздаяния за все, что они отняли у него.

– Я не верю в это. Я знаю, что им движет…

– Движет? – Сэр Алекс горестно рассмеялся. – Ну что ж, можно сказать и так. Это единственное, что имеет для него значение. Единственное.

Розалин не пожелала слушать Сетона:

– Это неправда. Я думаю, много вещей имеет для него значение. Вы – люди, находящиеся здесь. И готова поспорить, что и остальные фантомы.

«И я», – если она признается себе в этом.

Лицо сэра Алекса застыло. Он остановился и взял Розалин за локоть:

– Что вы сказали?

Она прикусила губу и неуверенно посмотрела на него:

– Робби – один из фантомов Брюса.

– Это он вам сказал? – Его голос был очень тихим и осторожным.

Розалин покачала головой и пожала плечами. Это было очевидно. Если бы она набирала людей, чтобы собрать отряд лучших воинов, она обязательно включила бы человека, считавшегося самым сильным.

– Было несложно догадаться после той ночи в лесу, когда он появился из темноты в этом ужасном шлеме с измазанным сажей лицом, чтобы спасти меня от солдата Дугласа. Я подозреваю, что и вы один из них. – Она взглянула

на него для подтверждения, но каменное лицо его не выдавало. – А Черный Дуглас тоже с вами?

Сэр Алекс пристально посмотрел на нее:

– Вы кому-нибудь говорили о своих подозрениях?

– Конечно, нет!

– Тогда пообещайте мне, что больше никому и не скажете – даже Бойду. Особенно Бойду.

Его пальцы крепче сжали ее локоть, а лицо так потемнело, что она едва могла узнать его. Розалин кивнула, слегка напуганная.

– Почему?

– Потому, что это опасно.

Розалин широко раскрыла глаза. Они продолжили свой путь. Она была обеспокоена замечаниями сэра Алекса больше, чем хотела это показать. Не о фантомах, а о решимости Робби выиграть войну любой ценой. Сэр Алекс был прав: очень сложно сопоставить фантома с благородным воином, которого она помнила.

Но, может быть, они не были так различны. Хотя она любила брата и понимала, что он выполняет свой долг, Розалин стала сочувствовать делу Робби – но не его методам. В порыве победить любой ценой он потерял из виду цели, ради которых сражался. Но в последнее время Розалин думала, что немного помогла ему вспомнить это.

Бойд мог не быть рыцарем в сверкающих доспехах, которого она создала в своем воображении, но отказывалась верить, что он есть пустая черная оболочка мщения, как предполагал сэр Алекс.

Когда они собирались войти в холл, она повернулась к Сетону:

– Вы не правы, сэр Алекс. Я думаю, он и сейчас глубоко чувствует, что хорошо, а что плохо. Я думаю, поэтому они сражается так яростно. Он может действовать безжалостно и жестко, когда его к этому вынуждают. Но он никогда не сделает ничего по-настоящему бесчестного.

Сэр Алекс твердо выдержал ее взгляд. Ее страстная защита, возможно, выдала больше, чем ей хотелось бы.

– Не питайте пустых иллюзий, миледи.

– Что вы имеете в виду?

– Я знаю Робби Бойда очень давно. Он никогда не позволит чему-то или кому-то встать на его пути к выигрышу в этой войне. Никому и Ничему. Когда придет время, он отправит вас обратно. Ему нужен договор с Клиффордом, а вы – единственный способ получить его. Неужели вы думаете, что ваш брат согласился бы на перемирие и заплатил две тысячи фунтов, если бы Бойд не держал вас в качестве приманки?

Он согласится, хотя ей не хотелось думать об этом. Ее брат был таким же упрямым и целеустремленным, как и Робби. Если бы не она, Клиффорд никогда бы не согласился.

Если Розалин питала тайные надежды на то, что, когда придет время, Робби не сможет отослать ее обратно, что он перестанет видеть в ней оружие, которое можно использовать против Клиффорда, что он захочет быть рядом с ней так же сильно, как и она хочет быть рядом с ним, она обманывала себя.

Он отошлет ее обратно, и что потом? Забудет ли он о ней? Или будет бороться за нее? Или, что еще хуже, вообще ничего не будет делать?

У Розалин оказалось мало времени поразмышлять на эту тему, потому что не успели они сесть за стол, как входная дверь хлопнула и Робби с сопровождавшими его воинами ворвались в холл.