Властелин Хаоса (др. изд.)

Джордан Роберт

Перрин почти не обратил внимания на распоряжения, отданные Рандом одной из Дев.

– Скажи Сулин, чтобы она приготовила покои для Перрина и Фэйли. Да пусть повинуется им так же, как и мне.

Девы, по всей видимости, сочли сказанное превосходной шуткой, они прямо-таки покатились со смеху, но Перрину было не до них. И не до шуток, ибо неподалеку, возле увешанной шпалерами стены, стоял невысокий худощавый мужчина с густыми, тронутыми сединой висячими усами. Даврам Башир. Перрин не сомневался в этом, хотя чертами лица немолодой салдэйец совсем не походил на Фэйли. А ростом был, пожалуй, даже чуть ниже ее, но осанка, посадка головы и взгляд – так ястреб мог бы смотреть на курятник – не оставляли места сомнениям.

То был он. И он все знал.

Распрощавшись с Рандом, Перрин глубоко вздохнул и побрел по коридору, жалея, что с ним нет топора. Башир, тот носил меч.

– Лорд Башир? – Перрин поклонился, но ответного поклона не последовало. Этот человек источал холодную ярость. – Я – Перрин Айбара.

– Нам надо поговорить, – бросил Башир и повернулся на каблуках.

Перрину ничего не оставалось, кроме как последовать за ним; он едва поспевал, хотя и был выше ростом.

Миновав два поворота, Башир вошел в небольшую гостиную и, впустив Перрина, закрыл дверь. В высокие окна врывался солнечный свет, а высокий потолок не спасал от духоты. Два мягких кресла с высокими резными спинками стояли напротив друг друга возле инкрустированного лазуритом столика, на котором красовался серебряный кувшин с тонким горлышком и два серебряных же кубка. Судя по запаху, в кувшине был не пунш, а чистое крепкое вино.

Наполнив кубки, Башир протянул один из них Перрину, властным жестом указав на одно из кресел. Губы его кривились в улыбке, но казалось, что губы и глаза принадлежат разным людям. Таким взглядом можно забивать гвозди.

– Я полагаю, перед вашей… свадьбой Заринэ немало порассказала тебе о моих владениях. О Сломанной Короне. Она всегда была не в меру разговорчивой девушкой.

Башир продолжал стоять, поэтому не садился и Перрин. Что еще за сломанная корона? Фэйли ни разу не упоминала ни о чем подобном.

– Сначала она говорила, будто вы торгуете мехами. Или, может, сперва сказала, что строевым лесом, а уж потом мехами. А еще говорила про ледяные перцы, дескать, вы и их продаете.

– Торгую мехами? – удивленно пробормотал Башир.

– То одним, то другим, она и сама путалась, – продолжал Перрин. – Ну, а со временем я приметил: больно уж часто она повторяет ваши слова насчет того, что да как должен делать военачальник. Пришлось спросить ее напрямик и… – Он опустил голову, но потом заставил себя встретиться с собеседником взглядом. – Узнав, кто вы такой, я чуть было не раздумал на ней жениться, да только Фэйли уже все для себя решила, а уж коли она чего решит, ее с места не сдвинешь. Ровно упряжку мулов, коли они заартачатся. Ну, и потом, я любил ее… Люблю ее.

– Фэйли? – рявкнул Башир. – Что еще за Фэйли, провались она в Бездну Рока? Мы говорим о Заринэ, моей дочери!

– Она назвалась Фэйли, став Охотницей за Рогом, – терпеливо пояснил Перрин, желая произвести на Башира хорошее впечатление. Ведь не ладить с тестем все равно что не ладить с тещей. – Давно, еще до того, как мы встретились.

– Охотницей? – Башир неожиданно ухмыльнулся, и в его голосе прозвучала гордость. Запах гнева почти исчез. – Надо же, озорница, а мне и словечком не обмолвилась. Должен признать, имя Фэйли подходит ей больше, чем Заринэ. Это ее матушка настояла, а я… – Он вдруг встрепенулся и с подозрением уставился на Перрина. В воздухе повис гнев. – Слушай, парень, не пытайся заморочить мне голову! Мы говорим о моей дочери и о вашем так называемом браке..

– Так называемом! – Перрин всегда умел держать себя в руках, даже госпожа Лухан ставила его в пример другим. Это не так трудно. Если ты гораздо сильнее большинства сверстников и в драке можешь кого-нибудь ненароком покалечить, поневоле научишься сдерживаться. Но сейчас спокойствие давалось ему с трудом. – Обряд совершила Мудрая, в присутствии свидетелей, как ведется в Двуречье испокон веку!

– Да хоть бы

его совершил огирский Старейшина, а свидетельницами были шесть Айз Седай! Заринэ еще не достигла тех лет, когда можно выходить замуж без согласия матери. Она такого согласия не испрашивала и, само собой, не получала. Сейчас она как раз беседует с Дейрой. Уж не знаю, удастся ли моей дочке убедить мать в том, что она созрела для замужества. Не удастся – Дейра заберет ее в мой лагерь. И задаст ей хорошую трепку. Ну, а тебя… – Пальцы Башира невольно поглаживали рукоятку меча. – Ну, а тебя я убью. – Слова эти прозвучали почти весело.

– Фэйли моя! – прорычал Перрин. Вино пролилось ему на запястье, и он с удивлением понял, что сплющил в кулаке кубок. Искореженный кусок серебра Перрин осторожно положил на стол, рядом с кувшином, но со своим голосом ничего поделать не мог. – Никто не отберет ее у меня. Никто! Попробуйте забрать ее в свой лагерь или куда угодно, и я явлюсь за ней.

– Со мной девять тысяч человек, – промолвил Башир на удивление мягким тоном.

– И что, их трудней убивать, чем троллоков? Попробуйте забрать ее, и мы выясним. – Перрина била дрожь, а кулаки он сжал так, что они заболели. Он и припомнить не мог, когда ему случалось впасть в такой гнев.

Башир оглядел его с головы до пят и покачал головой:

– Пожалуй, убив тебя, я совершил бы позорную ошибку. Наш Дом нуждается в притоке свежей крови. Еще мой дед говорил, что мы становимся все мягче, и он был прав. Я, хоть и стыдно в этом признаться, и вполовину не таков, как он. А уж Заринэ, она совсем мягкая. Не слабая, заметь… – Он помолчал и кивнул, видимо, поняв, что Перрин не собирается утверждать, будто Фэйли слабая. – Но все равно слишком мягкая.

Услышанное настолько потрясло Перрина, что он даже не заметил, как уселся в кресло. Уж не спятил ли этот человек, с его перепадами настроения? И надо же такое сказать, Фэйли слишком мягкая! Конечно, она умеет быть восхитительно мягкой, но вовсе не в том смысле, какой имел в виду ее отец.

Башир поднял со стола искореженный кубок, внимательно осмотрел его, положил на место и уселся сам.

– Ладно. Прежде чем Заринэ отправилась к матери, она немало порассказала мне о лорде Перрине Двуреченском, грозе троллоков. Это неплохо. Мне по нраву люди, не отступающие перед троллоками. Но я хочу узнать о тебе побольше.

Перрин пожалел, что не захватил с собой от Ранда дынного пуншу. В горле пересохло, и он даже не помнил, успел ли отпить вина из своего кубка. Как ни хотелось ему произвести хорошее впечатление, но начинать приходилось с правды.

– Дело в том, что на самом деле я никакой не лорд. Я кузнец. Просто так вышло – когда нагрянули троллоки… – Он осекся, увидев, что Башир так смеется, что ему приходится утирать слезы.

– Парень, Творец никогда не создавал Домов. Некоторые об этом забыли, но покопайся в любой родословной – и непременно доберешься до простолюдина, который не струсил и в трудную минуту, когда все бегали и гоготали, как ощипанные гуси, взял ответственность на себя. И заметь, многие забывают и о другом: путь вниз может оказаться столь же скорым и неожиданным. В Тайре у меня есть две горничные: они были бы леди, не сваляй их предки дурака лет двести назад. А один сидонский дровосек уверяет, будто он потомок древних королей, правивших еще до Артура Ястребиное Крыло. Может, и не врет, дровосек-то хороший. Дорог вниз столько же, сколько и наверх, причем все они скользкие и крутые. – Башир фыркнул, так что у него зашевелились усы. – Глупец стонет, когда судьба сталкивает его вниз, но дважды глупец тот, кто стонет, ежели судьба его возносит. Я хочу знать, не кем ты был и даже не кем ты стал, – для меня важно, что у тебя внутри. Положим, моя жена не сдерет с Заринэ шкуру, а я, так и быть, оставлю тебя в живых – что дальше? Знаешь ли ты, как следует обращаться с женой?