Властелин колец
Шрифт:
Он показал на трупы четырех смуглых косоглазых гоблинов — это были настоящие великаны, большерукие, с крепкими, мускулистыми ногами. Вместо обычных ятаганов на поясах у них висели короткие мечи с широкими клинками, а их тисовые луки по форме и длине ничем не отличались от тех, что носят обычно люди. На щитах красовался незнакомый герб — маленькая белая рука на черном поле, а железные шлемы были отмечены руной «С» из какого–то светлого металла.
– Я еще не встречал такого герба, — недоумевал Арагорн. — Хотел бы я понять, что означают эти знаки!
– «С» — Саурон! — предположил Гимли. — Догадаться нетрудно.
– Нет! — отверг его догадку Леголас. — Саурон не терпит эльфийских рун.
– К тому же он никогда не употребляет своего настоящего имени и не позволяет ни писать его, ни произносить, — добавил Арагорн. — Да
– Ладно, ладно, некогда ломать голову над загадками, — торопил Гимли. — Идемте, перенесем Боромира к Реке!
– Когда–нибудь разгадывать загадки придется, если мы хотим выбрать верную дорогу, — возразил Арагорн.
– А есть ли она, эта верная дорога? — усомнился гном.
Гимли срубил своим топором несколько веток, Арагорн и Леголас связали их тетивами, разостлали сверху плащи и на этом самодельном погребальном одре отнесли павшего к Реке вместе с избранными трофеями, которые должны были сопровождать Боромира в последний путь. Река была близко, но такого богатыря, как Боромир, даже втроем нести оказалось непросто. Арагорн остался у воды — сторожить тело, а Леголас и Гимли поспешили вверх по течению, к Парт Галену. До лагеря было версты две, и минуло довольно много времени, прежде чем послышался плеск весел и гном с эльфом, стараясь держаться поближе к берегу, подгребли к Арагорну.
– Странное дело, — сказал Леголас. — На берегу только две лодки. Третьей мы не доискались.
– Орки и туда наведались? — насторожился Арагорн.
– Орочьих следов там нет, — ответил Гимли. — Да и то сказать, побывай там враги — они наверняка забрали бы все три лодки и поклажу в придачу.
– Вернемся, и я посмотрю, в чем дело, — решил Арагорн.
Боромира положили на дно лодки, которая должна была стать погребальной ладьей. Изголовьем служил туго свернутый эльфийский плащ с серым капюшоном; длинные черные волосы гондорца закрывали ему плечи. Дар владычицы Лориэна — золотой пояс — ярко блестел на солнце. Шлем положили рядом с телом, разбитый рог, рукоять и сломанный меч — на грудь, в ноги — оружие убитых врагов. Друзья сели в свободную лодку, привязали к ее корме нос погребальной ладьи и поплыли по течению. Гребли молча, стараясь держаться ближе к берегу, но вскоре быстрый поток подхватил суденышко, и зеленый луг Парт Галена остался далеко позади. Солнце, начинавшее уже клониться к западу, ярко освещало крутой склон Тол Брандира. Друзья плыли на юг, пока на горизонте не показался золотой нимб водопада Раурос — облако водяных брызг, клубящееся над пропастью. Безветренный воздух задрожал от шума и грохота.
Здесь погребальную ладью отвязали. Лицо Боромира было исполнено мира и покоя; ладья безмятежно покачивалась на лоне бегущих вод. Течение подхватило ее и понесло; друзьям пришлось грести изо всех сил, чтобы справиться с волнами и не последовать за Боромиром. Ладья с телом удалялась. Наконец она превратилась в черную точку на золотом фоне — и вдруг пропала. Раурос ревел не смолкая. Река взяла Боромира, сына Дэнетора, и Минас Тирит потерял его навеки. Ни разу больше не поднялся он с восходом на стены Белой Башни. Но в Гондоре долго еще рассказывали, будто эльфийская ладья невредимой прошла пучину водопада и пенящуюся круговерть у его подножия, миновала Осгилиат — и Андуин, приняв ее в свои неисчислимые рукава, ночью, под звездами, унес ладью в Великое Море.
Трое друзей молча глядели вслед Боромиру. Наконец Арагорн молвил:
– С Белой Башни долго еще будут смотреть вдаль, надеясь увидеть его на дороге, ведущей к дому, но Боромир уже не вернется — ни с гор, ни от берегов морских.
И он запел, медленно и протяжно:
По бескрайним равнинам Ветер гнет ковыли. [313] Западный313
Ритмика данного перевода намеренно архаизирована.
314
В стихотворении персонифицируется столица Гондора — Сторожевая Крепость (Сторожевая Башня).
Сменив Арагорна, запел Леголас:
Ветер Полудня свищет, соль в нем и песок. Он у ворот стенает, и голос его высок. «Что происходит в мире, при солнце и при луне? Где Боромир Справедливый? Он медлит, и горько мне». — «Не вопрошай у ветра о смертном и о людском: Мало ли белых ребер занесено песком Белых и черных взморий, в бурях небес и вод? Мало ль по рекам смертных к Морю, на юг, плывет? Спрашивай Северный Ветер — может быть, знает тот?..» — «О Боромир! Дорога к Морю, на юг, ведет. В хлопанье белых крыльев, в крике чаек у врат Ждал о тебе вестей я — но ты не пришел назад».Снова запел Арагорн:
Северный Ветер стучится в створ Королевских Врат, Голос его зычен, шумен, как водопад. «Ветер, Стекленящий Воды! Прошу тебя — дай ответ: Где Боромир Бесстрашный? Как долго его нет!» — «Рог прогремел над лесом, откликнулся Тол Брандир. Много в той битве пало — последним пал Боромир. Щит пополам раскололся, и преломился меч, Но не склонил главы он, не сгорбил могучих плеч. Тело в ладью положили, коснулись устами чела — И Золотая Бездна на лоно его приняла». — «Башня отныне взора от Бездны не отвратит, Покуда мир не сгинет, и злато не догорит».Погребальная песнь отзвучала. Друзья повернули лодку и, налегая изо всех сил на весла, поплыли обратно — к Парт Галену.
– Вы оставили мне Восточный Ветер, — сказал Гимли, — но о нем я не стану петь.
– Ты прав, — ответил Арагорн. — Когда в Минас Тирите дует восточный ветер, его поневоле терпят, но о вестях у него не спрашивают. Довольно об этом! Боромир ушел в свой путь, поспешим и мы с выбором своего!
Как только лодка ткнулась в берег, Арагорн выскочил из нее и быстро, но тщательно обследовал поляну, часто наклоняясь к самой земле.
– Орки сюда не заглядывали, — проговорил он. — Об остальном с уверенностью сказать нельзя. Наши следы, старые и новые, слишком перепутались. Но я не поручусь, что с тех пор, как исчез Фродо, здесь не побывало ни одного хоббита.
Он вернулся к берегу и осмотрел землю неподалеку от устьица журчащего ручейка.
– Тут есть довольно отчетливые следы, — заметил он. — Сюда наведывался кто–то из хоббитов. Он вошел в воду, а потом вернулся на берег, но давно ли это было, не знаю.
– Как же ты думаешь разгадать эту загадку? — спросил Гимли.