Властелин колец
Шрифт:
Наконец наступил день разлуки, и процессия благородных гостей приготовилась к отъезду на север. Король Гондора и король Рохана спустились в Священные Усыпальницы, на улицу Рат Динен, вынесли оттуда на золотых носилках тело короля Теодена и в торжественном молчании проследовали через Город. Носилки водрузили на высокий катафалк. Вокруг кольцом встали роханские всадники, впереди развернули королевское знамя. Рядом с Королем на катафалке сидел Мерри, оруженосец Теодена, с королевским мечом и щитом в руках.
Другие члены Отряда ехали каждый как ему было привычнее: Фродо и Сэмуайз — на своих пони, рядом с Арагорном, Гэндальф — на Скадуфаксе, отдельно, Пиппин — в строю гондорцев, а Леголас и Гимли, как и всегда, вдвоем, на Ароде.
Ехала с ними и Королева Арвен, а с нею Кэлеборн и Галадриэль со свитой, Элронд с сыновьями, князья Дол Амрота и Итилиэна и множество славных воинов и полководцев. Ни одного из королей Рохана не сопровождала еще такая свита, как Теодена, сына Тенгела, который возвращался домой, в свою отчизну!
Не спеша, спокойным шагом миновали они Анориэн и остановились в
Арагорн велел протрубить в трубы, и герольды прокричали:
– Всем, всем! Возвещаем прибытие Короля Элессара! Отныне Друаданский лес навечно переходит к Ган–бури–Гану и его народу! Теперь никто не имеет права ступать на эту землю без разрешения Лесного Народа!
Барабаны громко загремели — и смолкли.
Через пятнадцать дней пути по зеленым полям Рохана траурный поезд короля Теодена прибыл в Эдорас. Там процессия остановилась. Золотые Палаты были сверху донизу увешаны новыми прекрасными тканями с узором и рисунками и полны света. Пира, подобного тризне по королю Теодену, Палаты не знали с того самого дня, как их построили. На четвертый день роханцы закончили приготовления к похоронам и тело Теодена погребли внутри каменного склепа [642] вместе с оружием и другими благородными вещами, принадлежавшими ему при жизни. Над склепом, по обычаю, насыпали высокий курган, покрыв его дерном, усеянным белыми цветами «вечно помни». Теперь с восточной стороны Могильного Поля возвышалось восемь курганов.
642
В этой сцене, пишет Шиппи (с.152), особенно рельефно проступает основное отличие роханцев от древних англосаксов: церемония погребения Теодена лишена каких–либо следов религиозной обрядности. У древних англичан до принятия христианства были свои боги (древнеангл. osas, сканд. oesir, готское ensos), чьи имена сохранились в английских названиях дней недели; но у роханцев ни о каких богах упоминания нет. В тени монотеистической культуры Гондора роханцы усвоили «негативное утверждение истины», свойственное нуменорской культуре (см. прим. к предыдущей главе). Особенно ярко разница с англосаксами проявляется в сравнении похорон Теодена с похоронами вождя гуннов Аттилы (история сохранила подробное описание этой церемонии). Похороны Аттилы напоминают похороны Теодена до мельчайших деталей, однако языческие обряды, практиковавшиеся гуннами, которые приносили в жертву богам рабов, копавших могилы, и кровавили себе лица в знак скорби по усопшему, Толкин исключил из описания полностью.
Кроме того, ритуал похорон (погребальная песня, объезд вокруг холма) повторяет ритуал тризны по Беовульфу (в описании похорон Беовульфа тоже нет ни следа какого бы то ни было религиозного обряда!):
Вождю воздали
последнюю почесть
двенадцать рыцарей
высокородных, —объехав стены
с обрядным пением,
они простились
с умершим конунгом,
восславив подвиги
и мощь державца
и мудромыслие…
(Ст.3162–3173, пер. В.Тихомирова)
Всадники Роханской Гвардии на белых конях медленно двинулись вокруг кургана с песней о Теодене, сыне Тенгела, сложенной королевским бардом Глеовином [643] ; это была последняя песня барда — более он уже не слагал песен. Торжественный, тягучий речитатив тронул всех — даже тех, кто не понимал роханского языка. У Рохирримов же глаза горели ярким огнем: им слышались в песне гром копыт несущейся с севера конницы и голос Эорла, перекрывающий шум Битвы при Кэлебранте. А песня все лилась, повествуя о королях Марки, и рог Хельма трубил в Теснине, и вставала над миром Великая Тьма, — но явился король Теоден, и помчался сквозь Тьму навстречу огню, и погиб, осиянный славой, и солнце, которого никто уже не чаял увидеть, вновь поднялось на небо, и над Миндоллуином встала заря.
643
Рох. «друг музыки».
А Мерри плакал у подножия кургана. Когда же песня смолкла, он встал и воскликнул:
– Король Теоден! Король Теоден! Прощай! Ты был мне все равно что отец, но так недолго! Прощай же!
Погребение закончилось, женский плач стих. Теоден остался один под зеленью кургана, а в Золотых Палатах начался великий пир, и надгробный плач претворился в радость — ибо король Теоден взошел в полноту лет и славно кончил жизнь, не уступив величайшим из своих предков. Когда же, по обычаю Рохирримов, настала пора испить вина в память о королях прошлого — Эовейн, королевна Рохана, сияя золотом солнца и белизной снегов, поднесла Эомеру налитый до краев кубок.
Тогда выступил на середину зала бард, хранитель Роханского Предания, и поименовал пред пирующими всех прежних властителей Марки: Эорла Юного, Брего, строителя Золотых Палат, Алдора [644] , брата злосчастного Бальдора, Фреа [645] ,
644
Pox. «старый».
645
Pox. «господин» (ср. сканд. Фрейер, бог благополучия).
646
Рох. «друг господина».
647
Рох. «друг золота».
648
Рох. «смелый» (от deor — дикое животное).
649
Рох. «яростный».
650
Рох. «защита».
651
Рох. «господин оставшихся».
652
Рох. «любимый».
653
Рох. «правитель».
654
Рох. «правитель людей».
655
Рох. «друг людей».
656
Рох. «князь».
– Да здравствует Эомер, Король Марки!
Когда пир уже близился к концу, Эомер поднялся и проговорил:
– Мы с вами собрались на тризну по королю Теодену. Но прежде чем окончится этот пир, я объявлю вам радостную весть — и знаю, что Теоден не разгневался бы на меня за это, ибо любил сестру мою Эовейн, как собственную дочь. Узнайте же, достойные гости, благородные пришельцы из многих стран Средьземелья, и вы, великие владыки, равных которым Золотые Палаты не видели еще ни разу: Фарамир, Наместник Гондора и князь Итилиэнский, просит у нас руки Эовейн, королевны Рохана, и она дает ему свое согласие. Ныне, пред вашими глазами, они обручатся.
Фарамир и Эовейн встали и подали друг другу руки, и все с радостью осушили кубки за их здоровье.
– Отныне, — воскликнул Эомер, — дружбу между Рохирримами и Гондором скрепят еще одни узы!
– Однако тебя нельзя назвать скупым, Эомер! — молвил Арагорн. — Ты отдаешь Гондору самое прекрасное, что есть у тебя в стране!
Тогда Эовейн посмотрела Арагорну в глаза и молвила:
– Исцелитель мой и Владыка, пожелай мне счастья!
И он ответил:
– Я желал тебе счастья всегда — с той минуты, как тебя встретил. Теперь, когда я вижу твою радость, в сердце моем стало одной раной меньше.
Когда пир кончился, все, кому предстояло ехать дальше, испросили у короля Эомера позволения покинуть его дворец. Арагорн с рыцарями Гондора, лориэнские эльфы и эльфы из Ривенделла собрались в дорогу. Фарамир с Имрахилом остались в Эдорасе. Осталась и Арвен Вечерняя Звезда. С братьями она простилась при всех, но ее прощания с Элрондом не видел никто. Они ушли в горы и долго беседовали наедине. Горькой была эта разлука, ибо они не могли уже тешить себя надеждой на встречу — даже после конца мира, за его пределами.
Перед самым отъездом Эомер и Эовейн обратились к Мерри с такой речью:
– Прощай, Мериадок из Заселья, прощай, Холдвин [657] , воин Марки! Счастливого пути! Не замедли с возвращением — мы будем тебе рады!
– Древние короли за твой подвиг на полях под Миндоллуином наградили бы тебя такими дарами, что целой телеги не хватило бы, — добавил Эомер. — Но ты ничего не захотел взять, кроме оружия, которое получил от Короля. Что ж! Я не пойду против твоего желания — ибо нет у меня сокровищ, достойных твоего подвига. Но моя сестра все–таки просит тебя принять в дар вот эту вещицу — на память о Дернхельме и о том, как протрубили на рассвете роханские рога.
657
Рох. «любезный друг».