Властелин обезьян
Шрифт:
– Я тебя люблю, - сказала Елка.
– Я тоже тебя люблю, - сказал Кот.
– Но это не та любовь. Любовь - это не просто поцеловать в щечку или облизать что-нибудь. Любовь - это бог. Это смысл жизни. Иисус жизнь отдал за наши грехи! А мы читаем священное писание буквально, будто ни на шаг не ушли от древнееврейских варваров. А потом фарисеи и книжники смотрят и говорят, вот, глядите, какая ерунда, благодатный-то огонь не божьим чудом сотворяется, а зажигалкой! Опровергнута христианская вера, всё, пипец догматам! И отбрасывают веру напрочь, отдаются искушениям, губят бессмертную душу.
–
– удивилась Елка.
– Реально, нереально - все равно!
– заявил Кот.
– Нет иной реальности, кроме как в боге! Да, концепция души была адаптирована под тупых варваров, разумеющих только вечное блаженство да вечные муки, а все сверх того для них сложно. Но развитый человек должен понимать, что у толкового проповедника всякая проповедь должна учитывать уровень аудитории. Если разъясняешь постулат триединства макакам, не нужно приводить в пример разложение вектора по базису. Вот бог и говорил с еврейскими варварами простым языком. Но мы не варвары! Мы-то знаем, что акт творения - не когда боженька на облаке сидит и бородой трясет, а большой взрыв, инфляция...
– Инфляция семь процентов, - подала голос Елка.
– А причем тут она?
Кот раскрыл рот и надолго задумался. Вопрос жены явно сбил его с толку.
– Так, значит, ты полагаешь, что священное писание надо рассматривать как менее значимое по сравнению с научной картиной мира?
– спросил Рафаэль.
– Во дикий ниггер дает!
– улыбнулась Елка.
– Шпарит как профессор!
Кот закрыл рот, снова открыл и сказал:
– Успокойся, милая, тебя скоро отпустит. Нет, Рафаэль, я не согласен с твоей формулировкой. По-моему, она половинчатая, типа, ни вашим, ни нашим, ни попам-мракобесам, ни яйцеголовым безбожникам. Я считаю, священное писание и научная картина мира не должны быть связаны вообще. Богу богово, а кесарю кесарево.
– А цезарю цезарево, - поддакнула Елка.
– Сомневаюсь, что их можно полностью развести, - сказал Рафаэль.
– Для познания мира по-любому нужна единая парадигма.
– А вот и нет!
– воскликнул Кот.
– Познавать мир вообще не нужно. Нет больше никакого познания, оно завершилось в то самое мгновение, когда осознал себя всемирный интеллект. Дальше действовать будет он, не мы. В развитых странах материальный прогресс уже завершен, на остальной части Земли он скоро завершится, и когда это случится, материальная часть бытия перестанет быть важной. Что было важнее всего для первобытных дикарей? Добывать добычу на охоте, да находить в лесу вкусные ништяки наподобие съедобных корешков. А потом они научились выращивать хлеб и пасти скотину, и охотничья удача перестала быть важной. А потом люди разработали продвинутые технологии, транспорт, холодильники, еда вообще перестала быть важной. В чем главная проблема всякого зверя? Добыть еды. А у человека такой проблемы нет уже сто с лишним лет...
– Расскажи это руандийцам, - пробормотал
– Я пока говорю только о развитых странах, - уточнил Кот.
– Но сейчас даже руандийцы не голодают. Сто лет назад, может, и голодали, я не знаю, я над ними свечку не держал, а теперь точно нет. Никто не голодает. Материальное изобилие настигло всех. И это касается не только еды. Мой отец рассказывал, что когда я был младенцем, их с моей мамой общего заработка едва-едва хватало на еду.
– Странно, он у тебя вроде генералом был, - удивилась Елка.
– Или я что-то путаю?
– Он не всегда был генералом, - сказал Кот.
– А в конце прошлого века как раз... Но не будем о грустном. Так вот, сейчас в развитых странах деньги почти ничего не стоят. Есть, конечно, дикари, которые понтуются один перед другим: смарт-очки с платиновыми дужками, урановый браслет с бриллиантами, автомобиль шести метров в длину... Это, кстати, чаще всего иммигранты, никак не могут насытиться непривычным богатством. А нормальному человеку какое дело, сколько у него вещей? У него ценности другие: дружба, любовь...
– Наркотики, - подсказал Терри.
– Да, наркотики, - вздохнул Кот.
– И еще азартные игры, и просто игры, и социальные инициативы одна дурнее другой, и разврат...
– Ты так говоришь, как будто в этом есть что-то плохое, - сказала Елка.
– Если в умеренных дозах - ничего плохого нет, - сказал Кот.
– Но какой-то предел должен быть... Педофильные браки - это что-то запредельное...
– Да ладно тебе ханжество пропагандировать!
– возмутился Рафаэль.
– У моей мамы в племени девочек трахали испокон веков, и все было нормально. От девочки не убудет. Надо, конечно, технику безопасности соблюдать, но для того и нужны родители, чтобы о ребенке заботиться.
– А мальчиков у вас трахали?
– заинтересовалась Елка.
– Конечно, - кивнул Рафаэль.
– Мальчик, девочка - по сути все равно. Там у них такое суеверие было, что если ребенка не трахать, он не вырастет. Помню, мои родители много ругались из-за этого, папа говорил, что не поддастся дурному суеверию, а мама плакала, говорила, типа, ты Рафику дурного желаешь...
– Заткнитесь, пожалуйста, - попросил Терри.
– Не могу больше вас слушать, стошнит вот-вот!
Его голос прозвучал неожиданно жалобно.
– Бедненький, - сказала Елка и погладила Терри по голове.
– Извини, мы забыли, что ты из нетолерантной страны.
– Ненавижу эти слова, - сказал Терри.
– Толерантность, либертарианство, общечеловеческие ценности... Вы, русские, все это придумали, чтобы эксплуатировать нас, хохлов. Вы такие все из себя развитые, гордые, сидите на воображаемом облаке, поучаете нас, унтерменов, как надо жить... Но мы такие же, как вы! Мы, хохлы, не низшая раса!